Герберт Фрэнк - Все хроники Дюны (авторский сборник)

— Поверни назад, — сказала она.

— Но эскорт…

— Они последуют за нами, когда мы пролетим под ними.

Он повиновался.

— Ты верно служишь моему брату? — спросила она, когда они легли на новый курс, а эскорт повернул за ними.

— Я служу Атридесам, — ответил он официальным тоном.

Она увидела, как поднялась и опустилась его правая рука — почти как в давнишнем салюте, принятом на Келадане. Лицо его стало задумчивым. Она следила, как он вглядывается вниз, в скальную пирамиду.

— Что тебя беспокоит? — спросила она.

Губы его шевельнулись, голос был хриплый, резкий:

— Он был… он был… — по его щекам катились слезы.

Алию охватил благоговейный страх, страх Свободных. Он отдает воду мертвым! Ритуальным жестом она коснулась пальцем его щеки, ощутила слезы…

— Данкан… — прошептала она.

Он не отрывал взгляда от могилы внизу.

Она повторила громче:

— Данкан!

Он покачал головой и посмотрел на нее. Его металлические глаза засверкали.

— Я… почувствовал… руку на своем плече, — прошептал он. — Я чувствовал ее. — В горле у него хрипело. — Эго был друг… мой друг…

— Кто?

— Не знаю. Я думаю… Я думаю, это был… Нет, не знаю.

Сигнал вызова вспыхнул перед Алией. Капитан эскорта хотел знать причину возвращения в пустыню. Она взяла микрофон и объяснила, что они вспомнили место захоронения ее отца. Капитан напомнил, что час уже поздний.

— Мы возвращаемся в Арракин, — ответила она и повесила микрофон.

Хейт перевел дыхание и повернул топтер.

— Ты чувствовал руку моего отца на своем плече? — спросила она.

— Может быть..

Теперь это был голос ментата, подсчитывающего процент вероятности. Она видела, что к нему вернулось самообладание.

— Ты знаешь, откуда у меня воспоминания об отце?

— Представляю.

— Попробую объяснить. — Она вкратце рассказала, как проснулась в сознании еще во чреве матери — ужаснувшийся зародыш, наделенный знаниями бесчисленных жизней, впечатанных в его нервные клетки, — и все это уже после смерти отца.

— Я знаю отца, как знала его моя мать. Все, до мельчайших подробностей. В некотором смысле я и есть моя мать. У меня все ее воспоминания до того, как она выпила Воду Жизни и впала в транс переселения.

— Ваш брат объяснил мне это.

— Почему?

— Я спросил.

— Но зачем?

— Ментату необходимы данные.

— Ага… — Она посмотрела вниз, на плоскогорье у Защитной стены изломанные скалы, пропасти, ущелья.

Он заметил направление ее взгляда и сказал:

— Очень открытое место там, внизу.

— Нет, там легко спрятаться. — Она посмотрела на него. — Оно напоминает мне человеческий мозг с его извилинами.

— Ах-х! — воскликнул он.

— Ах-х? Что значит ах-х? — Она неожиданно рассердилась на него, хотя причина этого не была ясна и ей самой.

— Вы бы хотели знать, что скрывает мой мозг, — сказал он с интонацией не вопроса, а утверждения.

— Откуда ты знаешь, что я не видела тебя силой своего предвидения?

— А вы видели? — он казался искренне заинтересованным.

— Нет!

— Сибиллы тоже имеют свои пределы, — сказал он.

Казалось, что он забавляется гневом Али, и это уменьшило ее гнев. — Забавляешься? Ты не уважаешь мой дар? — спросила она. Но даже ей самой вопрос показался неубедительным.

— Я уважаю ваши предзнаменования и знаки, возможно, больше, чем вы думаете, — сказал он. — Я был на приеме во время вашего утреннего ритуала. — И что же?

— У вас большие способности к символике, — ответил он, сосредоточив все внимание на приборах топтера. — Это область Бене Джессерит. Но, подобно многим другим колдуньям, вы относитесь к своей власти беспечно. Она почувствовала приступ страха.

— Как ты смеешь!

— Я смею гораздо больше, чем думают мои создатели, — сказал он. -Из-за этого редкого факта я и остаюсь с вашим братом.

Алия изучала стальные шары, которые служили ему глазами. В них не было человеческого выражения. Капюшон стилсьюта скрывал линии его челюстей. Рот оставался крепко снятым. Большая сила была в нем… и определенность. В словах его звучала уверенность: «…смею гораздо больше…» Так мог сказать Данкан Айдахо. Неужели тлейлаксу создали своего гхолу лучше, чем сами рассчитывали? Или же это просто притворство?

— Объяснись, гхола, — приказала она.

— Познай себя — таков приказ? — спросил он.

И снова она почувствовала, что он забавляется.

— Не играй со мной словами, ты… ты… существо! — Она поднесла руку к рукоятке крисножа. — Зачем тебя подарили моему брату?

— Ваш брат сказал мне, что вы следили за представлением посла. Вы уже слышали мой ответ на этот вопрос.

— Отвечай снова — теперь мне.

— Я создан, чтобы уничтожить его.

— Это говорит ментат?

— Вы знали ответ заранее, — поддел ее гхола. — И вы знали также, что такой дар не был необходим. Ваш брат и так уничтожает себя.

Она взвешивала его слова, продолжая держаться за рукоять крисножа. Хитрый ответ, но в голосе звучит искренность.

— Зачем же тогда дар?

— Возможно, это позабавило тлейлаксу. Но правда и то, что Союз предназначил меня в качестве подарка.

— Зачем?

— Ответ тот же.

— По-твоему, я беззаботно отношусь к своей власти?

— А как вы ее проявляете?

Его вопрос совпал с ее собственными мыслями. Она убрала руку с ножа и спросила:

— Почему ты сказал, что мой брат уничтожает себя?

— О, полно, дитя! Где же ваша хваленая власть? Где ваша способность рассуждать?

Сдерживая свой гнев, она сказала:

— Рассуждай за меня, ментат.

— Хорошо. — Он оглянулся на эскорт, потом снова занялся приборами. За северным краем Защитной стены показалась равнина Арракина. Пригородные деревни не были видны за завесой пыли, однако отдаленное сияние Арракина можно было рассмотреть.

— Симптомы, — сказал он. — Ваш брат содержит официального панегириста, который…

— Который был даром Свободных наибов. — Странный подарок от друзей, — сказал он. — Зачем им окружать его лестью и подхалимством? Вы когда-нибудь вслушивались в слова этого панегириста? «Мир освещен Муад Дибом. Наш Император явился из тьмы, чтобы сиять всем людям. Он наш отец. Он драгоценная влага вечного фонтана. Он источает веселье, которое пьет вся Вселенная!» Тьфу!

Алия негромко заметила:

— Стоит мне передать твои слова эскорту, и тебя рассекут на мелкие кусочки.

— Так скажите им!

— Мой брат правит по естественному закону Неба!

— Вы сами в это не верите.

— Откуда ты знаешь, во что я верю?

Никакие приемы не могли сдержать ее дрожь. Такое воздействие гхолы она не предвидела.

— Вы приказали мне рассуждать как ментату, — напомнил он.

— Ни один ментат не знает, во что я верю! — Она сделала два глубоких, прерывистых вдоха. — Как ты смеешь судить нас?