Герберт Фрэнк - Все хроники Дюны (авторский сборник)

Приказ Императора Пола Муад Диба в Совете.

— Я оставлю тебя здесь, — сказал старик, снимая руку с рукава Пола. -Направо, вторая дверь с дальнего края. Иди с Шаи-Хулудом, Муад Диб… и помни, что некогда ты был Узулом.

Проводник Пола скользнул во тьму.

Пол знал, что поблизости ожидают люди из службы безопасности. Они обязательно схватят старика и отведут на допрос. Но Пол надеялся, что старик сумеет ускользнуть.

Над головой светили звезды, где-то за Защитной стеной вставала Первая луна. Но это место — не открытая пустыня, где по звездам можно определить путь. Старик привел его в новый пригород, уж это Пол распознал.

Улица была покрыта толстым слоем песка, нанесенного от ближних дюн.

Ниже по улице горел единственный глоуглоб. Он давал достаточно света, чтобы разглядеть, что улица вела в тупик.

В воздухе стоял сильный запах от работающего дистиллятора. «Механизм плохо отлажен, и в воздух уходит слишком много влаги. Как беззаботны стали мои люди, — подумал Пол. — Они теперь водные миллионеры. Они уже забыли про те дни, когда на Арракисе человека могли убить из-за воды, содержавшейся в его теле».

"Почему я колеблюсь? — удивился Пол. — Вторая дверь с дальнего конца. Я знал это и без его слов. Но я должен действовать так, как будто мне ничего неизвестно… Да, но все же я колеблюсь…?

Неожиданно из дома слева послышался шум ссоры. Женщина бранила кого-то: она жаловалась, что новое крыло их дома пропускает пыль. Неужели он думает, что вода падает с неба? Если пыль входит, то влага выходит. «Некоторые еще помнят», — продумал Пол.

Он двинулся вниз по улице, и голоса ссорящихся постепенно затихли.

«Вода с неба!» — подумал он.

Некоторые Свободные видели это чудо на других мирах. Он сам видел это, но сейчас это воспоминание как будто принадлежало другому. Дождь так это называется. Неожиданно он вспомнил самые настоящие ливни на своей родной планете: густыми серые облака в небе Келадана, специфический предгрозовой запах озона во влажном воздухе, крупные капли дождя, падающие с неба. Вода потоками сбегает с крыш, потоки ее устремляются к реке, которая разбухает… разбухает… и течет, мутная, мимо их сада… влажные ветви деревьев тускло блестят.

Нога Пола увязла в небольшом наносе песка. На мгновение он вспомнил о противной грязи, которая прилипла к его подошвам в детстве. И снова похожее отвращение, снова он уже в песке, во тьме, полной пыли и ветра, с нависшим над ним угрожающим будущим. Он воспринимал сухость окружающей жизни как обвинение. Ты это сделал! Они стали цивилизацией рассказчиков и наблюдателей с сухими глазами, людей, которые все проблемы решают силой… еще большей силой… и еще большей… и при этом ненавидят каждого ее частицу.

Под ногами крупные камни. Его видение их помнит Справа возник темный треугольник двери — черное на черном, дом судьбы, дом Отейна, место, отличающееся от окружающего только тем, что его время… для какой-то нужной роли. Странное место, попадающее теперь в историю.

На его стук дверь приоткрылась. В щель проник тускло-зеленый свет из дворика. Выглянул карлик, похожий на гнома, — древнее лицо на детском теле, привидение, которое никогда раньше видения Пола не показывали.

— Значит, вы пришли, — сказало привидение. Гном отступил в сторону. В его манерах и тоне не было благоговения, только насмешка. — Входите! Входите!

Пол колебался. В видении карлика не было, но все остальное совпадало. Видения могут содержать какие-то несоответствия последующей действительности и все же в целом ей соответствовать. Но это отличие не сулило ему надежды. Он оглянулся на улицу, на жемчужину луны. Как, интересно, она упадет?

— Входите! — повторил гном.

Пол вошел и услышал, как за ним плотно закрылась дверь. Гном прошел вперед, указывая путь. Его большие ступни шлепали по полу. Он открыл решетчатую дверь, ведущего в крытый дворик, и сделал приглашающий жест.

— Они ждут вас, сир.

«Сир, — подумал Пол. — Он знает, кто я».

Прежде чем Пол сумел обдумать это открытие, карлик ускользнул в боковой коридор. Надежда, как легкий ветерок, веяла внутри Пола. Он вышел во двор. Это было темное и угрюмое место, с запахом болезни и поражения. Эта атмосфера тяготила его. А избрать меньшее зло — это было бы поражением или нет? Как далеко зашел он по этому пути?

Через узкую дверь в противоположной стене хлынул свет. Не обращая внимания на недобрые, злые запахи и на то, что за ним наблюдают, Пол вошел через эту дверь в маленькую комнату. Даже по стандартам Свободных она была бедной. Занавеси закрывали лишь две стены. Напротив двери, под более богатой занавесью, сидел на подушке человек; в тени слева виднелась женская фигура.

Пол чувствовал, что видение поймало его. Все совпадало. А как же карлик? Что делать с этим различием?

Он осмотрел всю комнату. Несмотря на бедную обстановку, видно было, что комнату прибрали. Крюки на голых стенах говорили о том, что и здесь когда-то были занавеси. Пол напомнил себе, что пилигримы платят большие деньги за подлинные вещи Свободных. У богатых пилигримов особенным сокровищем считаются занавеси — знак того, что ими был совершен хаджж.

Пол чувствовал, что эти голые стены как бы осуждают его своей пустотой. Жалкое состояние двух оставшихся занавесей усиливало чувство вины. Всю стену справа занимала узкая ниша. В ее глубине виднелся ряд портретов — большей частью бородатые Свободные, некоторые в стилсьютах со свисающими трубками, некоторые в официальных мундирах Империи, армейских мундирах, на фоне экзотического окружения. Чаще всего на заднем фоне было море.

Свободный на подушке кашлянул, привлекая внимание Пола. Это был Отейн, точно такой же, как и в видении: большой нос, деливший его лицо надвое, тонкая шея, казавшаяся слишком слабой для такой большой головы. Правая щека под заплывшим, слезящимся глазом покрыта сетью шрамов, взгляд синих-в-синем глаз цепкий, пристальный. Взгляд Свободного.

Подушка Отейна лежала на старом, коричневом, с еще сохранившимися золотистыми нитями, ковре. По такой вытертой подушке можно было судить о многом, но каждый металлический предмет вокруг сидящей фигуры был отполирован до блеска. Рамы портретов, крюки, поручни полок, расположенных в нише, подножие какого-то низкого столика справа.

Пол кивнул здоровой половине лица Отейна и сказал:

— Доброй удачи тебе и твоему жилищу.

Так приветствовали друг друга старые друзья по съетчу.

— Итак, я снова вижу тебя, Узул.

Голос, произнесший его племенное имя, по-стариковски дрожал. Заплывший глаз на изуродованной половине лица чуть шевельнулся среди шрамов и пергаментной кожи. Подбородок зарос густой седой щетиной. Рот Отейна, когда он говорил, подергивался, обнажая металлические зубы.