Герберт Фрэнк - Все хроники Дюны (авторский сборник)

«Евангелие Дюны».

Хейт смотрел, как Алия вышла из храма и пересекла площадь. Ее охрана держалась близко к ней, свирепое выражение диких лиц охранников должно было маскировать следы хорошей жизни и самодовольства.

Над храмом сверкнули на солнце крылья топтера. Это был топтер императорской охраны с изображенным на фюзеляже кулаком — символом Муад Диба.

Хейт снова взглянул на Алию. Она кажется не на месте здесь, в городе, подумал он. Настоящее ее место — пустыня, открытое, бескрайнее пространство. Другая странная мысль пришла ему в голову, когда он следил за ее приближением: Алия казалась задумчивой, только когда улыбалась. Все дело в глазах, решил он, вспоминая, как она появилась в зале на приеме посла Союза: надменно и гордо, под звуки музыки, среди экстравагантных мундиров и костюмов. Алия была в ослепительно белом, ярком платье целомудрия. Он смотрел на нее из окна, пока она не прошла во внутренний двор, с его прудом, фонтанами, лужайками степных трав и белым бельведером. Все не так… совершено не так… Она принадлежит пустыне.

Хейт перевел дыхание. Алия вышла из поля его зрения. Он ждал, сжимая и разжимая кулаки. Встреча с Биджазом вызвала у него беспокойство.

Он слышал, как свита Алии прошла по коридору, может быть, чуть-чуть быстрее, чем следовало бы по ритуалу. Мимо комнаты, где он ждал, Алия прошла в свои покои.

Хейт попытался сосредоточиться и понять, что же в ней встревожило его. То, как она шла по площади? Да. Она двигалась, как животное, за которым охотится хищник. Он вышел на соединительный балкон, прошел по нему, скрываясь за солнцезащитными экранами, и остановился, оставаясь скрытым в тени. Алия стояла у балюстрады, глядя на свой храм.

Он посмотрел в том же направлении, что и она, — на город за храмом. И увидел прямоугольники, разноцветные кварталы, копошащуюся жизнь, звуки. Строения блестели, сверкали на солнце, воздух над крышами дрожал от жары. В тупике, образованном стеной и углом храма, мальчик играл в мяч. Мяч поднимался и опускался, ударяясь о землю.

Алия тоже смотрела на мяч. Она чувствовала странное единство с ним вверх и вниз, вверх и вниз. Она точно так же прыгала по коридорам Времени. Порция меланжа, выпитая перед уходом из храма, была самой большой какой ей приходилось пить, — огромная сверхдоза. Еще до того, как яд начал действовать, Алия пришла в ужас.

«Зачем я это сделала?» — спросила она себя.

Иногда приходится выбирать между опасностями. Тот ли это случай? Это дало бы возможность проникнуть через проклятый туман, которым окутал будущее коварный тарот Дюны. Существовала преграда, и ее следовало преодолеть. Алия действовала по необходимости. Ей нужно было видеть, куда идет походкой слепого ее безглазый брат.

Действие меланжа начало сказываться на ее сознании. Она глубоко вздохнула, испытывая особое удовольствие и спокойствие, ядовитое и самодовольное.

«Обладание вторым зрением опасно, оно ведет к фатализму», — подумала Алия. К несчастью, не существует абсолютно верного расчета, нельзя просчитать предвидение. Видения будущего нельзя представить в виде формул. Приходится входить в них, рискуя жизнью и рассудком.

Из густой тени соединительного балкона появилась фигура. Гхола! В своем обостренном восприятии Алия видела его с предельной четкостью смуглое лицо, сверкающие глаза. Единство ужасающих противоположностей, что-то связанное воедино шокирующим образом, тень и яркий свет, продукт процесса, оживившего его мертвого плоть… что-то необыкновенно чистое… невинное.

Невинность в осаде!

— Давно ты здесь, Данкан? — спросила она.

— Я не Данкан, — ответил он. — А что?

— Не спрашивай меня.

И она подумала, глядя на него, что тлейлаксу ничего не оставили в нем незавершенным.

— Только боги могут безнаказанно рисковать совершенством, — сказала Алия. — Для человека это опасно.

— Данкан умер. — Он не хотел, чтобы она его так звала. — Я Хейт.

Она изучала его искусственные глаза, гадая, что они видят. Приглядевшись, она увидела маленькие черные точки, крошечные колодцы черноты на сверкающем металле. Фасетки! Вселенная вокруг нее мерцала и искажалась. Алия ухватилась за нагретые солнцем перила балкона. Меланж действует быстро!

— Вы больны? — спросил Хейт. Он придвинулся, внимательно глядя на нее стальными глазами.

«Кто это говорит? — подумала она. — Данкан Айдахо? Гхола-ментат? Или философ Дзэнсунни? А может, пешка с Тлейлакса, более опасная, чем любой рулевой Союза? Мой брат знает».

Она снова посмотрела на гхолу. Что-то скрытое было сейчас в нем. Он начинен ожиданием.

— Благодаря своей матери я — Бене Джессерит, — сказала она. — Ты знаешь это?

— Знаю.

— Я использую силу Бене Джессерит, думаю, как думают они. Часть меня сознает священную необходимость генетической программы… и ее продуктов. Она замигала, чувствуя, как ее сознание начинает свободно двигаться во Времени.

— Говорят, Бене Джессерит никого не отпускают, — заметил он. И, приглядевшись внимательнее, заметил, как побелели пальцы, сжимавшие балконные перила.

— Я споткнулась? — спросила она.

Он видел, как глубоко она дышит, как напряжено каждое ее движение, как блестят ее глаза.

— Споткнувшись, вы можете восстановить равновесие, перепрыгнув через то, обо что споткнулись.

— Бене Джессерит споткнулись, — сказала она. — Они хотят восстановить равновесие, перепрыгнув через моего брата. Они хотят ребенка Чани… или моего.

— Вы ждете ребенка?

Она с трудом удержала равновесие во Времени и Пространстве. Какого ребенка? И где? Когда?

— Я вижу… — прошептала она, — …моего ребенка.

Она отодвинулась от края балкона, повернула голову, чтобы взглянуть на гхолу. У него лицо из соли, горькие глаза — два круга блестящего свинца.

— Что ты видишь такими глазами?

— То же, что и другие.

Его слова звенели у нее в ушах, обостряя сознание. Она чувствовала, что перешагнула через Вселенную… дальше, еще дальше… Ее окутывало Время.

— Вы приняли спайс, большую дозу, — сказал он.

— Почему я его не вижу? — пробормотала она. Чрево всего сущего держала ее в плену. — Скажи мне, Данкан, почему я его не вижу?

— Кого?

— Отца моего ребенка. Я заблудилась в тумане тарота. Поскорее помоги мне.

Логика ментата дала точный расчет, и он сказал:

— Бене Джессерит хотят скрестить вас с вашим братом. С генетической точки зрения…

Она закричала.

— Яйцо во плоти… — с трудом прохрипела она. Ее охватил холод, потом нестерпимый жар. Невидимый муж ее темных снов! Плоть от плоти ее, то, чего не показывал ей оракул. Неужели дойдет до этого?

— Вы, наверно, решились на очень большую дозу спайса? — спросил Хейт. В нем нарастал ужас, что эта женщина из рода Атридесов умрет, что ему придется смотреть в лицо Полу и сообщать ему об этом.