Герберт Фрэнк - Все хроники Дюны (авторский сборник)

Тормса был обряжен в сходные одежды.

— Сколь нам здесь ждать? — спросил Данкан.

Тормса покачал головой, призывая к молчанию. Проводник теперь присел, склонив голову к торчавшим коленям и обхватив их руками, глядя вперед на долину.

За время ночного путешествия Данкан выяснил, что их одежда на удивление удобна. Кроме того единственного случая в воде, его ногам ни разу не становилось холодно, но не было и перегрева.

Брюки были просторны, как рубашка и куртка, так что его телу было легко двигаться. Ничто нигде не терло.

— Кто делает такие одежды? — спросил Данкан.

— Мы их делаем, — проворчал Тормса. — Помолчи.

«Никакой разницы с днями до пробуждения в Оплоте Ордена», — подумал Данкан. Тормса как бы говорил: «Тебе нет надобности знать».

Вскоре Тормса поднялся на ноги и выпрямился. Он вроде бы расслабился. Он поглядел на Данкана.

— Друзья в городе подали мне сигнал, что у нас над головой охотники.

— Топтеры?

— Да.

— Так что мы должны делать?

— Ты должен делать то, что делаю я, и больше ничего.

— Ты просто сидишь здесь.

— Пока что. Скоро мы отправимся в долину.

— Но как…

— Когда ты пересекаешь местность, подобную этой, ты становишься одним их обитающих здесь животных. Выглядывай следы, смотри, куда они ведут, где они ложатся на отдых.

— Но разве не могут охотники разглядеть разницу между…

— Если животное обгладывает ветки, ты тоже обгладывай ветки. Если приблизятся охотники, продолжай делать то, что и делал, что продолжало бы делать любое животное. Охотники будут высоко в воздухе. Это удачно для нас. Они не смогут отличить человека от животного, если только не спустятся.

— Но разве они…

— Они доверяют своим машинам и тем движениям, которые видят. Они ленивы, летают высоко — так быстрей идет розыск. Они полностью верят, что их мозги, считывая показания приборов, безошибочно определят, где животное, а где человек.

— Так, что просто минуют нас, если подумают, что мы дикие животные.

— Если они усомнятся, они еще раз нас проверят. Мы не должны изменять образа движений после того, как нас проверят первый раз.

Это была очень длинная речь для обычно молчаливого Тормса. Вот теперь он внимательно разглядывал Данкана.

— Ты понимаешь?

— Как я пойму, что они нас проверяют?

— У тебя защиплет в желудке. В желудке у тебя появится такое ощущение, будто ты выпил газированный напиток, которого не стал бы пить ни один человек.

Данкан кивнул.

— Икшианские сканнеры.

— Пусть это тебя не тревожит, — сказал Тормса. — Животные здесь привыкли к этому. Порой они прерываются на секунду, а затем продолжают заниматься своим делом, как будто ничего не происходит. Что до них — то полная правда. Ведь произойти что-то дурное может лишь с нами.

Вскоре Тормса встал.

— Скоро мы отправимся в долину. Следуй вплотную за мной. Делай в точности то, что делаю я, и ничего больше.

Данкан двинулся шаг в шаг за своим проводником. Вскоре они были под укрывшими их деревьями. Где-то во время их ночного передвижения, понял Данкан, он начал воспринимать это место так, как его воспринимают здесь живущие.

Новое терпение завладело его сознанием. И было еще возбуждение, подстрекаемое любопытством.

Каков же тот мир, каким он стал после времен Атридесов?

Гамму. Каким же странным местом стала Гиди Прайм.

Медленно, но отчетливо новые грани начали открываться перед ним, и каждая новая открывала вид на большее, чем он мог бы постичь. Он ощущал, как проступают за происходящим четкие модели. «Однажды, — подумал он, все модели составятся в единую, и тогда он узнает, почему его воскресили из мертвых».

Да, это по принципу открывающихся дверей, подумалось ему. Стоит открыть одну дверь, и она выводит в помещение, где есть другие двери. В этом новом помещении выбираешь одну из дверей и исследуешь, что за ней есть. Затем могут наступить времена, когда придется опробовать все двери, но чем больше дверей открываешь, тем убежденней становишься, что за каждой дверью явится следующая. Наконец, одна из дверей выводит в знакомое место. И тогда можно сказать: «Ага, это все объясняет».

— Охотники приближаются, — сказал Тормса. — Мы теперь животные, обгладывающие ветки, — он подошел к укрывавшему их кусту, сорвал зубами небольшую веточку.

Данкан сделал то же самое.

Я должен править глазом и когтем как ястреб среди, меньших птиц.

Утверждение Атридесов

(источник: Архивы БД)

На рассвете Тег выбрался из-за защитных щитов вдоль главной дороги. Дорога была широкой и ровной трассой — лучевой прокатки, содержащейся в чистоте от растительности. Десять рядов, прикинул Тег, пригодных и для пешего, и для транспортного передвижения. Движение в этот час было, в основном, пешим.

Он стряхнул почти всю землю со своей одежды, лишний раз удостоверился, что на ней нет воинских знаков отличия.

Его седые волосы были не так опрятны, как он обычно предпочитал, но он ведь мог использовать как расческу только свои пальцы.

Движение по дороге шло по направлению к городу Ясай — многие километры через долину. Утро было безоблачным, откуда-то, с оставшегося далеко позади него моря дул легкий ветерок.

За ночь он достиг некоторого равновесия со своим новым сознанием. Перед второй половиной его двойного зрения пропархивало то одно, то другое видение: он с опережением видел, что должно произойти, отчетливо понимал, куда ему нужно ставить ногу при каждом следующем шаге. За этим, опережающим время зрением, таился таинственный реактивный спусковой крючок, который, он знал, только рвани — и скорость его тела возрастет до таких сногосшибательных величин, которые вроде бы ни для какой плоти немыслимы. Рассудком этого нельзя было объяснить. У него было такое чувство, что он с осторожностью идет по лезвию ножа.

Как он ни старался, он не мог понять, что же произошло с ним под Т-Пробой. Было ли это сходно с тем, что испытывают Преподобные Матери во время Спайсовой Агонии?

Но он не чувствовал постепенного пробуждения в себе все новых и новых Иных Памятей. И он никак не полагал, что Сестры способны на такое, как он. Это двойное видение, заранее говорившее ему, чего ожидать от каждого следующего движения, было совсем новой способностью познания правды. Учившие его на ментата всегда его уверяли, что существует форма «жизни-правды», которую не пришпилишь обычным методом выведения доказательств из выстраиваемых фактов. Она порой, содержится в притчах и поэзии и часто прямо противоположна влечению страстей, так ему говорили.

— Самое трудноприемлемое испытание для ментата, — говорили они.

Тег всегда с легким недоверием относился к таким заявлениям, но сейчас он был вынужден с этим согласиться. Т-Проба выбросила его через порог в новую реальность.