Гарольд Хоук - Шаг в неизбежность

Глория замолчала, вместе с ней молчали и другие. Каждый из собравшихся здесь понимал, сколько мужества потребовалось этой женщине для такого решения.

— Что скажешь, Тим? — Уилкис положил руку ему на плечо. — Дело за тобой, мама не против, сбылась твоя мечта.

Тим опустил голову. Он смотрел под ноги и не решался поднять глаза. Наконец, он вздохнул и тихо сказал:

— Сержант Уилкис, сэр, простите меня, и поймите правильно. Я не испугался, нет, напротив, только сегодня я понял как это трудно и вместе с тем интересно служить в армии. Я очень хочу посвятить себя военной службе, но не могу.

Он подошёл к матери, взял её руку, прижал к сердцу.

— Мама, я останусь с тобой, заработаю денег на новый дом, обставлю самой красивой мебелью и лишь тогда подумаю о себе.

— О! — только и смогла произнести миссис Робинсон и чуть не расплакалась.

— Сэр, — Джонсон дёрнул сержанта за рукав. — Давайте отдадим им все наши деньги. Я тут подумал: зачем они нам? Что мы будем с ними делать? А Робинсонам они нужней, парню за всю жизнь не заработать и половины стоимости приличного дома. Всё-таки вы их лишили крыши над головой.

Сержант хмыкнул и криво усмехнулся.

— Ну да, а ты как думаешь, Миллер?

— Я «за». Стивен, ты же хотел закончить обучение и стать этим… как его…

— Магистром, — подсказал сержант.

— Во-во, им самым. А теперь, что с тобой случилось? Как и меня приложило взрывной волной?

— Нет, просто я понял — это не моё. Я солдат, а не учёный. Надо будет, так я бабочек и на задании изучать буду.

— Лучше после, — сказал сержант. — А как же Даймонт.

— Мы его уболтаем, — пообещал Герхард. — Раз Стивен никуда не уходит, вдвоём мы его быстро уговорим.

— Хорошо. — Сержант повернулся к Тиму и Глории. Десантники во главе с подполковником стояли чуть позади мамы и сына. — Тим, мы тут посовещались с ребятами и решили отдать вам все наши деньги. Их там хватит на прекрасный дом в тысячу раз лучше той лачуги, где вы проживали. Прошу прощения, миссис Робинсон, — сержант слегка поклонился Глории, — но вещи надо называть своими именами.

— Не стоит извиняться, мистер Уилкис, вы абсолютно правы, тот дом был не из лучших, но мы и его содержали с трудом.

Тим стоял и не верил ушам. Щедрое предложение сержанта открывало перед ним огромные перспективы. Пока он лежал наполовину засыпанный грудой обломков он о многом передумал: о матери, о собственном будущем, о том, как ему поступить. Решение остаться дома далось нелегко, он знал, мама примет его желание служить и отпустит в полную опасностей армейскую жизнь. Но если он уйдёт и оставит её одну без жилья с кучей нерешённых проблем, то как примирится со своей совестью? Как он сможет жить с таким грузом на сердце?

Пришлось выбирать между мечтой и счастьем матери. Разумеется, мечта проиграла и ушла в тень, а решение остаться и заботиться о маме твёрдо закрепилось в душе. И вот теперь такой неожиданный поворот.

— Спасибо, сэр, — негромко сказал Тим, глядя в глаза сержанту. — Я вас не подведу, стану настоящим солдатом.

— Ну, раз всё так хорошо разрешилось я с вашего позволения, господин подполковник, отойду в сторону, — козырнул Уилкис. — Сообщу лейтенанту Хадсону о завершении операции.

Вызов Уилкиса застал полковника в коридоре возле Овального кабинета. Хорошие новости оказались к месту, с их помощью Рой надеялся скрасить горечь неприятной пилюли.

Невзирая на поздний час, Альберт Скиннер не спал, он ждал директора АГБ и дождался. Переступив порог, Хадсон только открыл рот, как в кабинет стремительно вошёл Зиберт.

— Сэр, вы должны это видеть, — сказал он, не обращая внимания на негодующий жест начальника.

Секретарь схватил пульт. Экран на дальней стене засветился, помощник Скиннера защёлкал клавишами, настраиваясь на новостной канал «Гэлакси вижн».

Наткнувшись на нужную программу, Зиберт положил пульт на стол.

— Что это значит? — Председатель посмотрел на экран, где кроме герба Федерации ничего не было.

— Не знаю, сэр, я увидел предупреждение бегущей строкой о перерыве в трансляции для экстренного сообщения и подумал, как это важно ведь подобного ещё не случалось.

— И что?! Мало я видел нашей символики? — фыркнул Альберт Скиннер.

В этот момент изображение на экране затряслось, раздался звук бьющегося стекла и герб, покрывшись трещинами, осыпался как разбитая витрина. Сразу после этого появился Генрих Клаус фон Йодли, он сидел за столом и держал в руках лист с отпечатанным текстом.

— Добрый вечер, господин Председатель, — поздоровался бывший соратник Скиннера. — Я знаю, вы меня сейчас внимательно слушаете, как и миллиарды граждан Федерации.

Генрих опустил глаза в бумажку и начал читать:

— Я хочу спросить всех свободомыслящих людей: вам не надоела бесправная жизнь, на которую вас обрекают? Вы и дальше хотите участвовать в карикатурных выборах, которые меняют декорации, оставляя главных действующих лиц? Вы хотите для себя и своих детей другой доли, чем та, которую определили вам свыше?

Вас заставляют работать на удовлетворение ежедневно возрастающих потребностей правящей верхушки, отбирая право самим решать, что делать и как поступать. Вас растят как послушное стадо, ведут на убой в ненужных вам войнах. За счёт пролитой вами крови власть решает собственные проблемы. Я предлагаю всё поменять.

Вы думаете Федерация — это единственно верная форма существования государства? Вы ошибаетесь! Ваши лидеры доказали нежизнеспособность демократии. Да её и нет на самом деле. Они вас просто дурачат, заставляя поверить, что вы реально управляете государством. Невозможно здраво руководить таким многослойным и растянутым в пространстве образованием, как Федерация, меняя политиков через каждые несколько лет. Даже если придёт толковый руководитель, он всё равно будет думать о том, как сохранить за собой место на следующих выборах. Когда ему радеть о народе, если голова занята другими мыслями?

Вам нужен постоянный и бессменный лидер, при котором не будет никаких политических шоу. Следовательно, Федерацию надо упразднить, а на её месте создать Великую Империю.

Я, Генрих Клаус фон Йодли, готов стать первым Императором и взять на себя тяжёлое бремя создания нового и справедливого государства.

Ренегат сделал глоток воды из стоявшего рядом стакана, отложил бумагу в сторону и посмотрел в камеру. От его взгляда по спине Председателя побежали мурашки, и он внутренне напрягся в ожидании худшего.

— Скиннер, я выдвигаю ультиматум! У вас есть ровно двадцать четыре часа по среднефедеральному времени, чтобы добровольно сложить с себя полномочия и заявить о роспуске Совета. В противном случае я развяжу гражданскую войну и начну массовое наступление мятежников на центральные миры Федерации. Подумайте, сможет ли ваша истощённая длительными боями армия воевать на два фронта? Хватит ли у неё сил противостоять натиску боевых частей Аркаимского союза и преданных мне войск? Вы способны ввергнуть Федерацию в пучину междоусобиц ради удовлетворения собственных амбиций? Вы и сами прекрасно знаете о неотвратимости перемен. Любое решение — это шаг в неизбежность. Только от вас зависит, каким он будет и что принесёт народу.