Дмитрий Бочарник - Звёзды

— Предоставьте мне исчерпывающие списки всех, кто принимал участие в создании этого чуда. Пусть их руководители поощрят их своей властью, а я постараюсь отметить их со своей стороны.

— Хорошо, Виктория Станиславовна.

— И предоставьте россиянам возможность посмотреть всё, что можно. Как и обещали. Пусть это будет третьей частью нашего сегодняшнего праздненства.

— Согласен. Сделаем.

— А мы пойдём. — Виктория Станиславовна взяла за руки Бориса и Ульяну. Подошел Орлов. — Благодарю. Всего вам доброго.

— До свидания, госпожа президент. — Серебров козырнул и вернулся в центральный пост корабля. Знаменская в сопровождении Орлова спустились к залу выходной аппарели.

— Батальон. Равняйсь. Смирно. — подал команду шестнадцатилетний юноша, затянутый в комбинезон с нашивками вице-майора. — Госпожа президент России. Сводный батальон молодёжной организации Силового кольца России поздравляет вас со ста днями пребывания на посту. Желаем вам здоровья и успехов.

— Спасибо. — Знаменская кивнула, спускаясь по аппарели. — Здравствуйте, господа. — она остановилась на середине линии, занятой двумя «нитками» сводного батальона.

— Здравия желаем, госпожа президент России. — прозвучал слаженный мощный тысячеголосый ответ.

— По традиции вам, молодым, предоставляется право увидеть первыми всё лучшее, чем располагает страна. Сегодня перед вами — флагман военно — космических сил нашей страны, тяжёлый ударный крейсер «Россия». Пусть это и президентский корабль, но прежде всего это — боевой, способный смертельно жалить врага клинок, созданный трудом многих сотен россиян. О таких клинках мечтали ваши предки, видя развал экономики и вооруженных сил нашей страны в прошлых веках. Такие клинки проступали в линиях чертежей тех машин, которые рождались гениями нашего народа тогда, когда наша страна в очередной раз выходила на уровень империи. И такие клинки сегодня защищают честь, свободу и независимость нашей сегодняшней и будущей России. Придёт время — и многие из вас станут частью экипажей космических и воздушных кораблей, призванных хранить, защищать, оберегать безопасность нашей страны. Многие из вас станут творцами и испытателями ещё более совершенных кораблей, которые сегодня не существуют даже в чертежах, но обязательно появятся со временем, рождённые силой разума и веры нашего великого народа. Будьте всегда достойны памяти наших великих предков, будьте готовы сегодня и в будущем защищать и приумножать славу России.

Ответом Знаменской было троекратное могучее «Ура», подхваченное воинами сухопутных и военно-воздушных и военно-космических сил России, снова занявших свои места по периметру огромного поля. Пройдя до левофлангового, Знаменская за руку попрощалась с командиром сводного батальона и села в подкативший джип, управляемый неугомонной Ульяной, исчезнувшей ещё до приветствия комбата.

Когда Ульяна вывела джип на боковую дорогу, ведущую к резиденции «Трудовая», молчавшая всю дорогу Знаменская подождала, пока машина остановится у въездной линии перед воротами и сказала то самое слово, какое в её семье становилось самым глубинным:

— Спасибо.

Ответа не потребовалось. Ульяна лихо остановила машину у ступеней главного корпуса резиденции и посмотрела на часы на приборной доске. Было уже шесть часов тридцать пять минут вечера.

— Мам. Я тоже должна ехать. У нас учения. В Сибири. На две недели. Потом — неделя в песках Египта. — сказала Ульяна, вытаскивая загодя снаряженные баулы и укладывая их в багажник джипа. — Не беспокойся, нас там будет три полновесных молодёжных батальона — тысяча пятьсот человек. Не пропадём.

— Ладно. Присядем. — Виктория Станиславовна знала, что отговаривать дочь бесполезно: она уже не принадлежала себе, её ждали друзья и подруги. — Успехов вам там.

— Спасибо, ма. — Ульяна поцеловала склонившуюся к ней мать в щёку и отошла. — Я поехала.

— Ну вот мы и остались почти что одни, Андрин. — сказала Знаменская, переодевшись в домашнее платье спокойной расцветки. — Будем ужинать?

— Будем. — ответил Андриан Николаевич.

В этот момент Знаменскую кольнуло нехорошее предчувствие. Она помнила, как жадно слушал Борис рассказы членов экипажей гигантских космокрейсеров и видела в этой неподдельной заинтересованности признаки поворотного момента. В России издавна элита была готова служить где угодно и кем угодно, если это было нужно для блага родной страны и её народа. Подготовка молодёжи в элитных учебных заведениях всемерно поддерживала эту способность на протяжении ряда поколений.

И тогда Знаменская вдруг поняла, что её сын Борис, единственный среди братьев, кто сделал осознанный выбор в пользу армии, сегодня сделал второй, гибельный для него лично выбор в пользу военно-космических сил России. Она знала, что Борис способен пойти на крайности, если это будет нужно для блага родной страны, а это означало, что он, как минимум, добьётся высших командных уровней в космосилах России. А такие уровни означали ещё большую степень приближения к мерцающей мертвенным светом грани, за которой стояла смерть.

Уже на протяжении многих веков элитные российские космические офицеры любого ранга — от мичмана и до адмирала космофлота России — предпочитали гибнуть сами, чем подставлять под смертельные удары своих подчинённых. Они никогда не выделяли себя из массы рядовых и младших сотрудников космофлота, ели ту же самую пищу, спали на тех же самых постелях, проходили те же самые ужасающие полосы препятствий и тренажёры полной боевой реальности. Они не носили на кораблях и в расположении российских воинских подразделений какой-либо особой офицерской формы: очень часто — только офицерский знак-птицу с нанограммой-информером.

Они, офицеры космофлота России, часть от всего многовекового офицерства всегдашней Российской империи, стояли по пятнадцать вахт подряд, не спали неделями и месяцами, но, даже падая с ног от усталости, испытывая жесточайшую боль и изнуряющий голод, выходили вперёд, отодвигая с линии огня тех, кем командовали, тех, кого могли в любой момент послать на смерть и знали, что они выполнят задачу ничуть не хуже. И всегда в критические моменты вперёд выходили офицеры российских космосил, рядом с которыми становились офицеры других секторов Силового Кольца России. Слова врагов: «У русских каждый может быть командиром» означали, что после гибели офицеров их сохранённые подчиненные были способны совершить чудеса и добиться победы в безнадёжных ситуациях.

Но до того момента, когда на стол президенту воюющей с чужепланетным врагом России, уже отправившей в пасть тысячеглавому дракону сотни кораблей с неумеющими отступать соотечественниками, ляжет сообщение о гибели сына ещё было долгих тридцать лет.