Питер Ф. Гамильтон - Звезда Пандоры

— И твоим, — добавил Орион.

Оззи поднял руку ко рту и ощутил загрубевшую потрескавшуюся кожу.

— И моим, — согласился он.

Оставалось только молиться, чтобы дело не дошло до серьезных обморожений. Его ботинки достаточно хорошо защищали ноги, но позже надо будет про­верить ступни Ориона.

— А что будет с животными? — спросил Орион.

— Дров для костра я нарубить не смогу, у меня на это не хватит сил. Но я размажу немного зажигательного геля вокруг одного из деревьев и попробую поддерживать огонь всю ночь. Это поможет им сохранить тепло.

О его нежелании покидать палатку свидетельствовало слишком долгое время, ушедшее на подготовку. Но в конце концов он выскользнул в промерзший лес. Полли и пони опустились на снег, и это было очень плохим признаком. Лонтрус негромко сопел, но в остальном выглядел вполне благополучно. Пока пальцы еще двигались, Оззи поспешил втащить в палатку все вещи, а потом двадцать мучительных минут устанавливал наружный тент. Наконец и это было сделано, и он с флаконом зажигательного геля подошел к ближайшему дереву. Начав сбрасывать снег со ствола примерно в метре над землей, он остановился и нагнулся. Из-под снега появилась не кора, как он ожидал, а твердый слой похожих на темно-красные кристаллы образований, почти как аметист. Оззи потер поверхность рукой, но определить структуру вещества сквозь толстые рукавицы было невозможно, да и кожа на пальцах почти онемела. И все же он не сомневался, что это кристаллы, — он видел отраженный свет, сиявший вну­три них. Никогда в жизни он не слышал о химической реакции, настолько пре­ображающей кору. Превращение вследствие сильнейшего похолодания? В на­дежде на наличие древесины под кристаллической корой он поднял мачете и размахнулся. От удара несколько кристаллов откололось, но лезвие проникло в ствол всего лишь на какой-то сантиметр. Еще один, более мощный удар от­колол значительный кусок аметистовой коры. Под ним снова обнажились кри­сталлы — колонна почти чистого кварца, составлявшая сердцевину дерева. Яркий розовый луч осветил сеть вертикальных капилляров, по которым неве­роятно медленно текла темная вязкая жидкость.

— Черт побери, — воскликнул Оззи, — драгоценное дерево!

Он поднял голову и увидел, что ветви отходят от ствола почти под прямым углом и, переплетаясь, образуют геометрические контуры. Толстый слой снега скрывал от глаз истинную природу этих странных растений.

Ощущение чуда, непременно возникшее бы у него после такого невероятно­го открытия, заглушило сознание, что погода завтра утром наверняка не улуч­шится. При теплом климате эволюция не дошла бы до кристаллической формы. Фактически этот процесс можно было бы назвать обратной эволюцией: аркти­ческие растения, распространившиеся во время ледникового периода, боролись за выживание в постепенно ухудшающемся климате, пока не достигли способ­ности существовать в условиях вечной зимы. Сколько же миллионов лет по­требовалось на столь изощренную мутацию? Похоже, весна была здесь в про­шлую геологическую эру.

Оззи поспешил вернуться в палатку, не осмеливаясь даже взглянуть в сто­рону несчастных животных. Орион разогревал на термоблоках банки с едой. С внутренней оболочки палатки обильно капала вода.

— Я не заметил огня, — сказал Орион, как только Оззи закрыл за собой полог.

— Это дерево не горит. Жаль.

— Я снова чувствую пальцы на ногах.

— Хорошо. Воздушная прослойка сохранит тепло в течение ночи. В спаль­ных мешках мы отлично выспимся.

Он мысленно подсчитал оставшиеся запасы. У них еще одиннадцать термобрикетов. Этого хватит — если смотреть трезво — на три дня пути. Двигаться вперед они смогут еще только один день. Если тропа к концу завтрашнего дня не выведет их в более теплый климат, придется поворачивать назад. Никаких попыток заглянуть за следующий поворот, никаких предположений об измене­ниях. Если не будет реального улучшения, рисковать больше нельзя. Здесь нет никого, кто мог бы забрать и доставить в клинику его ячейку памяти для по­следующего оживления. Да и когда еще кто-нибудь заметит его отсутствие?

Оззи достал швейный набор.

— Ага! Есть идея, как подготовиться к завтрашнему дню. Как ты относишь­ся к шитью?

— Я тебе все испортил, да? — спросил Орион. — Если бы не я, у тебя бы все получилось.

— Эй, парень! — Оззи попытался улыбнуться, но кожа на губах треснула, и ему пришлось промокнуть капельки крови. — Ничего подобного. Мы про­должаем путь, мы нашли настоящую тропу. И помог в этом твой амулет.

Орион вытащил подвеску из-под свитера. Темная безжизненная поверхность надолго приковала к себе их взгляды.

— Попробуй еще раз завтра утром, — посоветовал Оззи.

На следующее утро, выйдя из палатки, они увидели, что Полли и пони замерзли насмерть.

— Они ничего не почувствовали, — сказал Оззи остановившемуся около животных Ориону.

Тщательно сшитая накануне маска наполовину заглушала его голос. Оззи надел всю одежду, какую только смог, то же самое сделал и Орион. Его пальто как будто раздулось изнутри, вдвое увеличив объем худощавого мальчика, и даже перчатки, обернутые обрывками запасных носков, стали похожи на воз­душные шары.

— Они чувствовали холод, — прошептал Орион.

Оззи не мог видеть его глаз под защитными очками, но подозревал, что они стали влажными. Благодаря очень теплым рукавицам Оззи сам снял палатку и навьючил лонтруса. Холод со вчерашнего дня ничуть не ослабел, но надетые ими дополнительные предметы одежды отчасти защищали от его губительного воздействия. Низкая температура не позволяла снегу таять, и им не грозила опасность промочить ноги, что означало бы почти верную смерть.

Легкий ветерок замел верхний слой снега, но остатки следов, по которым они шли вчера, еще были видны. Оззи безуспешно похлопал по крупу лонтру­са, потом основательно пнул несчастное животное, и наконец лонтрус, испустив мучительный стон, двинулся вперед.

Оптимистическое настроение, с которым Оззи покинул палатку и встретил новый день, быстро испарилось. Лонтрус, хоть и не спотыкался, шел очень медленно. Обилие одежды и рассыпчатый снег затрудняли каждый шаг путни­ков. Оззи постепенно становилось все холоднее. Через многослойную одежду тепло просто не могло просочиться наружу, но общая эмиссия делала свое дело. Каждый раз, поднимая голову и глядя на высокие вишнево-красные облака, скользящие по розовому небу, он представлял себе потоки тепла, уносящиеся от его тела вверх, в ледяную бездну.

После пары мучительных часов он заметил, что кристаллические деревья стали ниже и покрывавший их снежный покров истончился, оставив верхние ветви почти голыми. Солнечный свет отражался от их граненой поверхности, сверкая всеми оттенками красного цвета — от нежно-розового до мрачного бордового. Под ногами снега тоже стало меньше, но Оззи давно уже потерял из вида цепочки следов сильфенов.