Питер Ф. Гамильтон - Звезда Пандоры

— Конечно.

— Я все время забываю, как подобные места поражают людей, выросших на Дальней. Как ты привыкаешь?

— Вроде нормально. Очень стараюсь не удивляться всему на свете.

— Это хорошо. Как только усилия для этого больше не понадобятся и ты все будешь воспринимать как должное, тебе станет легче. Ну, что ты теперь думаешь о Содружестве? Стоит оно того, чтобы его спасать?

— Если бы и не стоило, все равно надо бороться. Я имею в виду — бороться за людей, за человеческую расу.

Брэдли улыбнулся, глядя на океан, глубоко вдохнул свежий утренний бриз.

— Правдами и неправдами. — Он пожал плечами. — Прости, это искаженная цитата, родившаяся задолго до тебя. И до меня, если уж говорить откровенно. Итак, ты считаешь, что оно стоит спасения?

— Да. Оно не совершенно. Мне кажется, накопленные знания и ресурсы можно было бы употребить с большей пользой. Люди испытывают еще немало трудностей, а этого быть не должно.

— Да ты идеалист. — Брэдли негромко рассмеялся. — Постарайся не слишком поддаваться Адаму, когда он станет рассказывать, каким будет общество после нашей победы. Это старый неблагодарный революционер-отступник. Но тем не менее весьма полезный.

— Чем он занимается?

— Ты сам узнаешь, когда встретишься с ним. Он скоро заменит Стига.

Казимир остановился. До пирса оставалось около трехсот метров. С моста, соединяющего пляж с берегом, сходили люди. Прямо перед ними часть пляжа была огорожена веревками. У входа стоял спасатель городской службы. Внутри никого не было.

— Ты знаешь, для кого это? — спросил Брэдли.

— Нет.

— Для детей. Чтобы они могли наслаждаться пляжем в своей компании, а не среди толпы взрослых. Дети на Земле становятся редкостью. По крайней мере, для среднего класса, который больше не может себе это позволить. Хотя они все равно заводят ребятишек. Такова человеческая природа. Я никогда не пере­стаю говорить себе, что все наши дела, все наши жертвы только ради того, чтобы наши потомки радовались своему детству. Эту сторону жизни пока не может воспроизвести ни одна технология, и после порно это один из наиболее популярных жанров ВСО. Я уверен, никто из нас не забудет ощущения чуда и радости, которое мы испытывали в невинном возрасте. Психологи утверждают, что мы подсознательно тоскуем по безопасности утробы. А по мне, так они просто заумные идиоты. На самом деле мы хотим вернуть те времена, когда каждый день поражал своей новизной и единственным огорчением было рас­таявшее мороженое. Знаешь, он этого не понимает.

— Звездный Странник?

— Да. При всем его уме — а он очень умен, Казимир, — ему этого не понять. Он никогда не мог постичь любви и восхищения, которые нас связывают со своими детьми. Частично из-за того, что в его жизненном цикле нет потомства, как мы себе это представляем, но главным образом из-за его презрительного к ним отношения. Он уверен, что дети не могут ему навредить, а потому просто игнорирует их. В этом кроется причина его неминуемого поражения: в нашей природе. Он считает, что может контролировать нас в силу нашей алчности или страха. Но мы намного сложнее, Казимир.

— Я сделаю все, что смогу. Вам это известно, сэр.

— Да. Ты не раз демонстрировал верность нашему делу.

— Вы сказали, что этот человек, Адам, заменит для меня Стига. Это означает, что я прошел?

Брэдли оторвался от созерцания океана и широко улыбнулся Казимиру.

— Прошел? Что именно прошел?

— Испытание. Я заслужил ваше одобрение?

Брэдли обнял его за плечи своей длинной рукой и развернул в противоположную сторону от огороженного участка.

— Милый мой, поверь, если бы я не одобрил твою кандидатуру, ты бы до сих пор стоял на пляже, гадая, куда же я запропастился. А может, с тобой про­изошло бы что-нибудь похуже.

Казимир оглянулся по сторонам и заметил недовольство в глазах Брэдли. Оно показалось ему страшнее любых угроз и насмешек.

— Для предстоящего дела мне нужны сильнейшие дети кланов, — сказал Брэдли. — Тебе ведь об этом известно, не так ли, Казимир? Тебе придется столкнуться со многими неприятными вещами. Если я сочту необходимым, я прикажу тебе умереть ради отмщения за Дальнюю.

Влажный океанский бриз не смог прогнать внезапную сухость с губ Казимира.

— Я знаю это.

Брэдли сильно сжал его плечо.

— Я не чувствую себя виноватым. Все, через что мне пришлось пройти, все, что я вынес в рабстве у этого монстра, лишило меня этой слабости. Когда все закончится, наверное, я буду горевать о том, что пришлось сделать, о каждой принесенной в жертву жизни. Но ни одна жертва не напрасна, когда речь идет о нашей свободе.

— А как это было, сэр? Как выглядел Звездный Странник?

— Я не помню. — Брэдли покачал головой, печально понизив голос. — Больше ничего не помню. Сильфены забрали у меня те воспоминания, пока меня лечили. Я думаю, у них были на то свои причины. — Его сожаление быстро рассеялось. — Когда все кончится, тебе надо бы побродить по тропам, проложенным ими между мирами. Они ведут в необычные и великолепные места.

— Да, я и сам бы этого хотел.

Брэдли разжал руку.

— До свиданья, Казимир. Еще раз благодарю за возможность с тобой познакомиться. Поддержка твоих сородичей — большая честь для меня.

Казимир энергично пожал ему руку, немного нервно улыбнулся и пошел обратно по пляжу. Брэдли несколько мгновений смотрел ему вслед, затем поднялся по широким бетонным ступеням пирса. Он зашагал по Океанской авеню, прошел через узкую полоску парка Палисад с его столетними эвкалиптами и яркими клумбами. Роботы-садовники обходили деревья, снимали засохшие листья и удаляли побеги, угрожавшие нарушить симметрию; предрассветное опрыскивание оставило на пышной траве сверкающие капли. На улице с другой стороны под ломаной линией крыш безукоризненные с геометрической точки зрения новенькие домики хвастались ровной линией глядящих на океан балконов. А в самой середине линия крыш резко опускалась, приглашая солнце осветить небольшой отель в георгианском стиле начала девятнадцатого века. Несколько медных табличек перечисляли организации, помогавшие сохранить старейшее в городе здание на протяжении многих веков. Вдоль фасада тянулась терраса, где под желто-розовым навесом стояло несколько столиков. За одним из них, поглядывая на парк и видневшийся за ним океан, завтракал Адам Элвин. Брэдли поднялся на террасу и присел рядом.

— Ну и как он? — спросил Адам.

— Угнетающе молод, благонадежен, честен и бесконечно предан нашему делу.

— Отлично. Еще один отчаянный робот. Как раз то, что мне нужно.

— Он неглуп. Вы отлично поладите. Между прочим, мне нравится твое новое лицо. Исполнено достоинства, но с намеком на бывшего уличного бойца. Прекрасно тебе подходит.