Питер Ф. Гамильтон - Звезда Пандоры

Благосостояние горожан неуклонно росло, облагораживание города продолжалось, и поезда «Мерси» становились здесь все более и более не к месту. Вдоль проволочного ограждения кое-где уже появились ростки сухого коралла, которые быстро вырастали и загораживали уродливые рельсы от стоящих поблизости красивых особняков и многоквартирных домов.

Пассажирский терминал занимал лишь малую часть из десяти квадратных километров общей площади планетарной станции ККТ; основное пространство было отдано сортировочным узлам и цехам инженерных служб. Сам шлюз находился в дальнем конце терминала, закрытый от превратностей погоды единым широким пролетом сводчатой крыши из кварца и белого бетона. Со времени прибытия сюда Дадли прошло уже почти одиннадцать лет, и он его едва узнал, но не потому, что конструкция изменилась. Она не менялась никогда.

«Карлтон» остановился перед терминалом и, как только Дадли вышел и забрал свой багаж, покатился обратно домой. В здании станции Дадли поглотила толпа людей, которые, казалось, спешили куда угодно, только не в нужном ему направлении. Главный вестибюль, хоть и был построен сравнительно недавно, выглядел старомодным: высокие мраморные колонны поддерживали стеклянную крышу; в арочных переходах, способных украсить собой собор, расположились магазины беспошлинной торговли; пологие лестницы между уровнями раскинулись невероятно широко, словно вели к каким-то невидимым дворцам; в глубоких и высоких нишах разместились статуи и скульптуры, испещренные потеками птичьего помета. Для тех, кто не имел возможности подключиться к местной сети, в воздухе то и дело вспыхивали дублирующие график движения поездов полупрозрачные надписи, сквозь которые постоянно пролетали маленькие птички, тревожно попискивавшие, когда их перепончатые крылья вызывали фонтанчики искр.

— Поезд на Верону отправляется с девятой платформы, — доложил эл-дворецкий Дадли.

Астроном начал проталкиваться сквозь толпу к нужной платформе. Поезда на Верону ходили регулярно через каждые сорок минут. Оттуда в Леониду приезжало множество мелких и средних служащих финансовых и инвестиционных компаний, связанных с администрацией Гралмонда.

Веронский поезд состоял из восьми двухэтажных вагонов, прицепленных к локомотиву средней мощности класса РН54. Дадли запихнул свои сумки в багажный отсек пятого вагона и, поднявшись, отыскал свободное место у окна на втором уровне. После этого ему оставалось только справиться с напряжением, возраставшим по мере приближения часа отправления. В почте эл-дворецкого для него поступило семь сообщений; большая часть из них пришла от студентов и содержала аудио-и видеопакеты.

Последние пять месяцев для кафедры астрономии маленького университета выдались чрезвычайно напряженными — и это при том, что в тот период не проводилось никаких наблюдений за звездами. Дадли заявил о неприемлемом состоянии телескопа и остального оборудования и о пренебрежении руководством практической стороной занятий. Под его наблюдением один за другим были демонтированы все механизмы слежения и проведено техническое обслуживание моторов. Далее последовал текущий ремонт всего сенсорного блока. Бездействие телескопа позволило обновить и усовершенствовать программы контроля и анализа изображений. Студенты поначалу обрадовались шансу поучаствовать в обновлении оборудования, но Дадли постоянно находил все новые и новые проблемы, задерживавшие окончание работ, и их первоначальный энтузиазм стал постепенно угасать.

Дадли было противно всех обманывать, но другого пути законно приостановить наблюдение за Парой Дайсона он не нашел. Астроном убеждал себя в том, что сохранение открытия в тайне скажется исключительно положительно на его собственной репутации и бюджете университета и тем самым оправдает эти маленькие уловки. Лишь в последние два месяца, когда жалобы студентов стали более энергичными, он начал задумываться о взаимосвязи мгновенного окутывания и собственной карьеры. Отсутствие подтверждения разрушило бы его жизнь; с другой стороны, в случае успеха перед ним открылись бы безграничные перспективы. Он мог достичь более высоких вершин, чем был способен предложить университет Гралмонда. Приятные мечты.

Поезд тронулся, отошел от платформы и, покинув станцию, отправился навстречу весеннему солнцу. Мимо окна потянулись станционные пути, где сотни вагонов с маленькими локомотивами сновали взад и вперед по бесконечному лабиринту. Линию горизонта составляли крыши складов и погрузочных узлов, над которыми повисла сетка опор подъемников и штабелеукладчиков, сортирующих контейнеры. Платформы и цистерны разгружались и загружались огромными механическими системами. Вдоль нескольких путей толпились рабочие и технороботы ремонтных бригад.

По мере приближения к переходу движение становилось все интенсивнее, длинные товарные составы и более короткие пассажирские поезда объединялись в один поток. Извивающиеся пути с бесчисленными стрелками направляли вагоны к финальному отрезку пути. В окно Дадли был виден почти непрерывный поток поездов, идущих в обратную сторону.

Оставалось только две ветки: одна вела к переходу, другая — от него. Веронский поезд наконец втиснулся на путь отправления, пристроившись за пассажирским составом на Эдембург. Следом за ним подошел товарный эшелон, направлявшийся в Сент-Линкольн. По вагону прокатился басовитый предупреждающий гудок. Впереди Дадли уже видел край изогнутой крыши перехода. Как только поезд нырнул под навес, свет в вагоне слегка потускнел. А потом перед поездом показался широкий, мерцающий янтарным светом овал перехода, сильно напоминающий старинный вход в тоннель. Состав прошел прямо сквозь него.

Легкое покалывание кожи подсказало Дадли, что они миновали барьер высокого давления, предотвращающий смешивание атмосфер двух миров. Несмотря на то что червоточина соединяла две точки, находившиеся на расстоянии в сто восемьдесят световых лет друг от друга, сама она не имела длины. Зато генераторное оборудование, ее создававшее, обладало значительными размерами и располагалось в массивном бетонном блоке под той же крышей — одни только излучатели, образовывавшие огромный овал, занимали около тридцати метров. Поезд, набравший к тому времени уже значительную скорость, проскочил мимо них за долю секунды.

В окна вагона хлынул медно-красный свет зари. В вентиляционные каналы ворвалась новая атмосфера, и у Дадли заложило уши. Он увидел огромное сооружение станции ККТ Вероны. Помещение тянулось насколько хватало глаз, так что рассмотреть мегагород, лежавший за его пределами, не представлялось возможным. Одну сторону станции образовывал массивный утес переходов, укрытых под волнами крыш. Каждому овалу перехода, в зависимости от спектра звезды мира назначения, соответствовал свой особый оттенок. Все остальное доступное взгляду пространство было занято поездами и рельсами. Локомотивы большегрузных составов превосходили даже GH7, так поразившие Дадли; тракторные агрегаты с термоядерными реакторами тянули двухкилометровые цепочки контейнеров. Изящные пассажирские экспрессы пролетали мимо, легко увлекая за собой по дюжине вагонов; маятниковые составы останавливались на короткое время, чтобы снова выйти на кольцевой маршрут, пролегавший через двадцать, а то и более миров. Небольшие местные поезда, как тот, на котором ехал Дадли, протискивались между своими более важными и массивными собратьями. На Вероне были представлены все типы железнодорожного транспорта.