Геннадий Гиренко - Дезертир

Город любви и бездушья. Город-столица, оазис коррупции и демократии, вознёсший разумное человечество на несокрушимый пьедестал иррациональности. Город, где по неизвестным причинам собрались в одном-единственном месте офисы корпораций, безраздельно владеющих капиталами всего разумного содружества.

Тёмные силуэты небоскрёбов, всплывающие из мрачной матовой глубины, расчерченные светящимися линиями транспортных магистралей, скользящих по спиралям, ныряющие под эстакады причудливой архитектуры, плывущие между стволами зданий… Потоки ползущих и летающих породистых авто, блистающих золотыми изгибами, словно алмазы, подверженные огранке, зеркальным покрытием своих корпусов. И сполохи рекламы, озаряющие редкое свободное пространство.

Красотки, чьи тела соблазнительными изгибами плавно переходят в причудливые флаконы дорогой парфюмерии. А весело наяривающий мелодию джаз-банд так и манит ступить на борт туристического лайнера, летящего в пустоте, среди бриллиантина Крабовидной туманности.

Отель «Сиренити».

Только по одному виду его причудливо инкрустированного орнамента понятно: не из дешёвых. Словно застывший в воздухе светлячок, он помигивает зеленоватыми сполохами света, зовя, заманивая в прохладу своих номеров, зазывая гипнотизирующими звуками мелодий застывших в растерянности миллионеров, ещё не определившихся, куда опустить свои великосветские задницы.

Его коридоры пустынны, убаюкивают пастельными тонами красок, обволакивают тихим шелестом колокольчиков лифтов, а истуканчики притаившихся без движения в концах коридоров метрдотелей так и тянут щёлкнуть их по носу, чтобы в лишний раз убедиться, что они живые.

Номера просторны.

Потолки высотой под три метра украшены покрытой золотом лепниной. Огромные, сверкающие люстры, инкрустированные корранским хрусталитом, сверкают бликами переломленного света, так и не загораясь ни разу за всё своё существование.

Тяжёлые портьеры, обрамляющие окна величиной со стену. В этот момент прозрачные, полные мрачной глубины городских улиц и одновременно глубокого сияния матери-планеты, перемешанного с отсветами рекламных прожектов.

Мебель эпохи Ренессанса. Под ногами такие пушистые ковры, что, ступая по ним, начинает казаться, что ты плывёшь. И почему-то ужасно хочется опуститься на колени, прижаться к ним щекой, чтобы ощутить приятную теплоту шелковистого ворса. Вот такая блажь.

Лия поправляла бабочку на шее у Стива.

Едкие смешки закончились, и теперь все с восхищением наблюдали за этой парой. Такой красивой, нарядной, что невольно пробуждалась зависть, а в душе рождался вопрос о краткости бытия, о том, что так не успел совершить в отличие от них, таких молодых. Тогда приходилось отворачиваться, чтобы никто не увидел предательски заблестевшие глаза. А в общем, все были счастливы, смущённо покашливая в кулаки.

На Стиве строгий чёрный смокинг. Светлые волосы зачёсаны назад и лежат безукоризненно. Приятная мордашка. Её бы ещё подпоить, чтобы исчез тот страх, что явно читается в глазах парня перед предстоящим мероприятием!

Лия – совершенно другой вид. Божественное создание! В вечернем, спадавшем до пола серебристом платье. Можно сказать, строгом, если бы не вырез, оголявший спину до её чудесной попки. С высоким украшенным бриллиантами воротником, обрамлявшим плечи и доходившим до собранных в пучок тёмных волос с завитушкой на конце, словно указательный перст, тыкающий в небо. Руки также прикрыты до запястий. Грудь целомудренно оголена, в нужных пропорциях. А на шее… О боже! Откуда Ангел стибрила это великолепие, одному создателю известно. Но, стоя перед такой красавицей, у которой ещё к тому же чудесные лазурные глаза с золотистыми крапинками, блестевшими в их глубине, начинаешь ощущать себя полнейшим ничтожеством, место которому только у её ног.

Лия помахала в воздухе ручкой.

– Ангел, ну ты скоро? – спросила она, неопределённо глядя вверх. – Сколько можно возиться с Мэг? Нам уже пора.

– Одну секунду, – ответила невидимая ИС, подобно гласу божьему. – Последние штрихи.

Все в зале ждали появления Мэган. Кто из бойцов сидел, кто просто глазел в окно, а кто перешёптывался с товарищем, обсуждая планы на ближайшее свободное время.

– Всё. Я закончила, – сообщила Ангел. – Встречайте вашего капрала!

Дрогнули, расходясь в стороны, зеркальные с позолотой створки дверей. Все затаили дыхание, ожидая появления той, кого ни разу не удосужились видеть не в военной форме.

И она не преминула появиться. Робко ступая на непривычных каблуках, расставив руки широко в стороны, чтобы успеть в нужный момент за что-нибудь зацепиться, Мэган Фокс вышла на обозрение публики. Гробовая тишина липкой ватой заполонила пространство.

Кто-то присвистнул. Кто-то тихо заскулил. А Матиста Блюм, пошлёпав толстыми губами, поражённо прошептал:

– О, смерть моя, зачем ты пришла за мною?

Мэган осталась собой даже в этот критический момент.

Чёрное, переливавшееся дымчатым светом платье прикрывало её точёную фигурку от самого пола до начала ее острого испанского подбородка. Никаких излишеств, не считая бриллиантового колье на шее и браслетов на запястьях, только подчёркивавших строгость дамы, облачённой в него.

На голове – подобие ирокеза, стараниями Ангела наращённого до приемлемой длины и спадавшего на затылок многочисленными сосульками.

Глаза, подмалёванные тёмной тушью, соответствовали цвету губ, плотно сжатых, чтобы с них не сорвалось какое-нибудь ругательство. Губы разукрашены так, что рука непроизвольно тянулась перекреститься.

Мэган, робко ступая вперёд, искала в помещении место, где ей будет наиболее удобно провалиться сквозь землю.

– А ничего… – сглатывая подступивший к горлу комок, выдавила из себя Лия. Она сжала кулачок, чтобы показать, насколько сильны её ощущения, и добавила: – Стильно. В тебе чувствуется какая-то внутренняя мощь. Не ожидала, что ты такая красавица. – И тихо добавила: – В своём роде.

– Она прирождённый гот, – оправдывалась Ангел. – Требовала, чтобы вместо босоножек ей оставили армейские ботинки.

– А кто меня держать будет? – взревела Мэган, глядя в потолок. – Как вообще можно на этом передвигаться? Ты извини, лапочка, – она обратилась к Лии, – но твой кавалер будет весь вечер таскать меня на своём горбу.

Стив с улыбкой кивнул ей головой.

– Сена сперва поешь, лошара! – проворчала она, потеряв всякую надежду на чьё-нибудь сочувствие.

– Пора, – сообщил Крейг, подходя к ним. Он единственный, кто не изменил военной форме и по-прежнему таскал её, такую же засаленную и потрёпанную, как и он сам. – Танакис уже ждёт в ресторане. Такси наготове, – Он передал Стиву тонкую нить, которую извлёк из внутреннего кармана кителя. – Возьми. Передашь Танакису – так он сможет общаться с Ангелом.