Денис Кащеев - Четвертый курс

«Договорились, — кивнул Жак. — Идемте, катер ждет».

Катер оказался катамараном, красивым и довольно большим — не менее пятнадцати метров от носа до кормы. При этом, палуба и надстройки у него имелись лишь в носовой части, львиную же долю остального пространства между парой изящных серебристых корпусов занимала покоящаяся на мощных стальных опорах десятиметровая серая чуть приплюснутая сзади ребристая цистерна с прикрепленной к ней снизу полупогруженной в воду белой сферой, снабженной парой круглых иллюминаторов.

— Знакомьтесь, это и есть мой «Нау»! — торжественно проговорил Жак, указав рукой на «цистерну». — «Нау», это мадмуазель Эмма и месье Иван, наши сегодняшние гости!

— Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса… — пробормотал себе под нос Голицын.

— А это наш экипаж, — представил тем временем Корбюзье показавшихся на палубе матросов. Это Бруно, он у нас рулевой, это Луи, моторист и механик. Добро пожаловать на борт!

— Итак, куда держим курс? — задал вопрос капитан, когда гости, наконец, разместились на палубе. Вы говорили, вас интересует какая-то определенная точка?

— Совершенно верно, — Эмма повернула к глазам запястье с браслетом. — Около десяти километров во-он в том направлении, — указала она рукой.

— Северо-северо-восток, — понимающе кивнул Жак. — А это у вас что, такой навигатор? — спросил он, с любопытством поглядывая на школьный браслет.

— Что-то типа смартфона, — буркнула Маклеуд.

— Надо же, какая интересная модель, никогда такой не видел, — заметил капитан. — О’кей, пойду, распоряжусь насчет курса.

— Мало ли, чего ты не видел… — сквозь зубы процедила девушка ему вслед.

— Я так понимаю, мы на месте? — уточнил Жак, приблизившись к Эмме с Иваном.

— Еще сто сорок метров вправо, — сообщила Маклеуд, сверившись с браслетом.

— Будем считать, на месте, — удовлетворенно кивнул капитан. — Дальше пойдем уже на «Нау».

— То есть, грузимся в батискаф? — спросил Голицын.

— Сначала я должен провести короткий инструктаж, — покачал головой Корбюзье. — Так полагается. Итак, что из себя представляет батискаф? Несмотря на то, что честь изобретения такого рода аппаратов принадлежит нашему соотечественнику, швейцарцу Огюсту Пикару, слово это имеет греческое происхождение и в примерном переводе означает «глубоководное судно», если хотите — «подводная лодка». Однако по своему устройству батискаф скорее напоминает аэростат, чем классическую подводную лодку. Верхняя его часть, — Жак протянул руку в сторону серой цистерны, — это заполненный бензином поплавок, который обеспечивает аппарату положительную плавучесть. Экипаж, системы управления и вся исследовательская аппаратура находятся в кабине, именуемой гондола, жестко соединенной с поплавком. Внутри гондолы поддерживается нормальное атмосферное давление. Также под поплавком в специальных ячейках крепятся контейнеры с балластом — мелкими стальными шариками. Для того, чтобы начать погружение, бензин из поплавка частично выпускается, замещаясь забортной водой…

— Что, прямо за борт выпускается? — не удержалась от вопроса Эмма. — То есть, просто выливается в озеро? А как на это смотрят природоохранные службы?

— Справедливый вопрос, — ничуть не смутился капитан. — Дело в том, что это не совсем тот бензин, что обычно используется в двигателях внутреннего сгорания. Наш бензин является сверхчистым и сверхлетучим. Поднявшись на поверхность, он менее чем за два часа испаряется без остатка, не причиняя вреда экологии. Будь иначе, разрешение на эксплуатацию батискафа никогда не было бы нами получено… Так вот. Для погружения из поплавка стравливается бензин. Для того же, чтобы всплыть, сбрасывается балласт, о котором я упоминал.

— Стальные шарики? — прищурилась Маклеуд. — А они что, тоже растворяются без остатка?

— Нет, разумеется, — Корбюзье по-прежнему был невозмутим. — Они опускаются на дно, где и остаются. Впрочем, по мнению экспертов, никакого вреда озеру это также не причиняет. Вы удовлетворены, мадмуазель Эмма?

Девушка хмуро кивнула.

— Тогда продолжу. На случай возникновения чрезвычайной ситуации — например, если экипаж уснул или потерял сознание — батискаф снабжен системой аварийного всплытия. При нахождении в подводном состоянии долее пяти часов балласт автоматически сбрасывается, и аппарат поднимается на поверхность. Впрочем, должен сказать, что за все годы эксплуатации нашего батискафа данной системе еще ни разу не приходилось сработать. Погружение на «Нау» — абсолютно безопасно, разумеется, при соблюдении определенных правил. Правила эти таковы: во-первых, обязательный медосмотр накануне погружения — его вы уже прошли. Во-вторых, все действия по управлению аппаратом осуществляет исключительно капитан. Пассажир не в праве даже прикасаться ни к какому оборудованию в кабине. Впрочем, такой возможности у него и нет: с пассажирского места до систем управления не дотянуться никак. В общем, каждому свое: капитан ведет корабль, пассажир любуется подводными красотами. А посмотреть там есть на что, уж поверьте. По просьбе пассажира может осуществляться фото— и видеосъемка, а также забор образцов. Вы говорили, что планируете что-то поднять со дна?

— Да, — одновременно кивнули Иван и Эмма.

— Что именно?

— Да так… — Голицын бросил короткий взгляд на девушку. Та торопиться с ответом явно не собиралась. — Штуковину одну… Мы ее, скажем, так, здесь обронили. Случайно.

— Что ж, — не стал настаивать на более ясном ответе Жак. — Постараемся найти эту вашу… штуковину. А теперь, месье Иван, мы с вами пройдем в гондолу. Только сначала прошу выложить все находящиеся при вас электронные приборы — оборудование «Нау» очень чувствительно к любому внешнему воздействию. Этот ваш смартфон-навигатор — тоже оставьте, — капитан указал на браслет на запястье Голицына.

— Да ладно вам! — Иван рефлекторно прикрыл браслет рукой. — Он абсолютно безвреден: я с ним и в самолете летаю, и вообще…

— Оставьте! — Корбюзье был непреклонен. — Правила — есть правила!

— Но… — заколебавшись, Голицын поднял глаза на Эмму. Выдержав короткую паузу, та слегка кивнула.

— Ладно, снимай уж, раз такое дело…

Вздохнув, Иван расстегнул браслет и протянул его Эмме.

— Ох, не люблю я этого делать… — прошептал он. — Всегда плохо заканчивается…

Маклеуд лишь молча развела руками.

— Глубина — сто сорок пять метров, расстояние до дна — семь метров, видимость — три метра, — сообщил капитан.

Иван вгляделся в иллюминатор. Ну и муть! Какие там три метра — вообще ничего не видно! Та же картина на небольшом экране под самым потолком, куда, по словам Жака, поступают данные локатора.