Алан Фостер - Последнее приключение Флинкса

Вот еще причина, чтобы избегать стабильных отношений. Ведь не исключено, что в самые мрачные моменты жизни он окажется всего-навсего результатом тупикового эксперимента, а Флинксу меньше всего на свете хотелось тащить за собой в бездну кого-нибудь еще. Просто ему повезло продержаться чуть дольше, чем остальным.

Постепенно в глазах Флинкса перестали плясать огненные пятна. Он сделал долгий надрывный вздох и выпрямился. С ним явно что-то творилось. Какие-то перемены происходили внутри его черепа, и он был не властен над ними, совсем как диспетчерская башня космопорта, которая не в состоянии перехватить угнанный “шаттл”. Может быть, плюнуть ему на прародителей? Мерзавцы! Кто, скажите, дал им право превращать не родившееся дитя в игрушку для генетиков?

Но что поделать? Разве может он прийти в крупное медицинское учреждение и как ни в чем ни бывало потребовать полного освидетельствования, обосновав свою просьбу тем, что якобы является плодом преступного сообщества бесстыдных евгенистов, навечно запятнавших себя несмываемым позором. С другой стороны, Флинкс допускал, что просто предрасположен к головной боли. После такой мысли он попытался улыбнуться. Вот будет смеху, если окажется, что все его страхи беспочвенны, а единственная причина страданий – переход от юношества к зрелости. Это было бы просто здорово, но слишком уж маловероятно.

Обычно приступы головной боли были связаны с резким эмоциональным отстранением от другого человека, но сейчас рядом никого не было. Может быть, голова разболелась просто так? Флинкс бы этому только обрадовался. Ведь иногда даже боль может служить хорошим признаком.

То, что в самой чаще джунглей Флинкс неожиданно оказался на грани эмоционального срыва, лишь еще раз подтверждало хаотичную природу его способностей. Однако Флинкс меньше всего нуждался в подтверждении этого факта. Его попытки обуздать все это при помощи интеллекта мало что меняли. Они лишь служили постоянным напоминанием его ненормальности. Поэтому какие бы старания он ни прикладывал, ему никогда не удастся вести более или менее упорядоченный образ жизни.

Вот если бы он смог научиться управлять своими талантами, направлять их в нужное русло, вызывать к жизни и отключать, словно воду в кране!

– Если бы! – сердито буркнул Флинкс себе под нос. – Если бы я был как все! А я не только другой, но еще и сам себе не хозяин.

Он ощутил на левом плече некоторую тяжесть. Искоса взглянув, он увидел чешуйчатую понимающую мордочку Поскребыша и не смог сдержать улыбки.

– А что прикажешь делать с тобой? Ты ведь наверняка не сможешь найти себе чудака, готового разделить с тобой дружбу. Тебе придется жить в эмоциональной пустоте, довольствуясь тем, что окажется лишним у нас с Пип. Тебе еще кое-что перепадет, а вот твои чувства окажутся никому не нужными.

Интересно, а как живут летучие змеи в естественных условиях? Способны ли они устанавливать эмпатические связи друг с другом? Разумеется, для своих они вряд ли становятся чем-то вроде телепатического передатчика, каким была для него Пип. Флинкс частенько задавался вопросом, а какую пользу извлекает для себя летучий змей из партнерства с человеком? Речь ведь идет не только о физическом контакте.

“А вообще, что мне еще надо?” – подумал он беззлобно.

Однако кто же годится в товарищи самозванцу-бродяге, как не такой же, как он сам? От этих мыслей Флинксу стало легче на душе.

Он знает, что ему делать. Он будет изучать Содружество, летая на своем замечательном корабле, пока ему позволяют время и здоровье. Его имя обрастет легендами – скиталец с летучим змеем на плече. Сегодня он здесь, а завтра уже далеко, незаметно появляется и тихо исчезает, не оставляя после себя ни имени, ни сведений о происхождении, никому не говоря, куда и зачем направляется. Отшельник Содружества. Да, в этом есть своя привлекательность. Эстетика стоицизма.

Лишь одна проблема омрачала избранную им стезю. Флинкс не знал, как ему быть с девушками.

“Кто бы там ни напортачил с моими мозгами, – продолжал он свои мрачные рассуждения, – и перемешал мой генетический код, словно бармен лед в стакане, мои гормоны остались в целости и сохранности”.

Целеустремленность и любовный зуд – не слишком удачное сочетание. Собственно, эта проблема испокон веку лежала в основе многих человеческих несчастий.

Может быть, со временем, после терпеливых поисков он сумеет найти сочувствующего хирурга, который, применив все свое умение, избавит его от тяжкого груза препарированной наследственности. Или хотя бы от головных болей. Может быть, после этого, в конце концов, ему удастся подчинить жизнь собственному контролю. Ведь каких только чудес он не насмотрелся, а некоторые сотворил сам.

Ему очень хотелось только мира, спокойствия и возможности учиться.

Подводя итог своим мыслям, Флинкс ощутил в мозгу знакомую, пропади она пропадом, пульсацию. Нет, на этот раз это была не головная боль, а просто что-то вроде щекотки. Но ощущение тем не менее противное. Его трудно было с чем-нибудь спутать, ведь Флинкс до этого уже десятки раз испытывал нечто подобное. Оно означало, что кто-то где-то попал в беду.

Пип с Поскребышем тоже что-то уловили. Малыш, словно разъяренный шмель, заметался перед носом Флинкса, то и дело стукаясь о плексосплав стенок.

– Прекрати, убирайся, не мешай мне!

Тыльной стороной ладони Флинкс отогнал детеныша в сторону, забыв, что если годовалый минидраг разозлится, то запросто убьет его в ту же секунду.

Наклонившись вперед, Флинкс пытался разглядеть, что там впереди между деревьями. Джунгли через секунду остались позади, открыв взору песчаный берег реки. Сто метров чистого, слежавшегося серого песка. В сезон дождей он скрывался под водой, а сейчас напоминал лучший из пляжей Новой Ривьеры.

Тем не менее на Аляспине никому бы и в голову не пришло нежиться на этом песочке. Таких райских уголков здесь было тысячи. Они протянулись вдоль берегов многих крупных рек. И любой из них можно было купить буквально за гроши. Только если бы кто-то вздумал позагорать на пляже среди джунглей, сбросив с себя защитный комбинезон, кровососы в считанные секунды обезводили бы его тело, словно губку, выставленную им на развлечение.

Пляж был чист, словно лист бумаги, и пуст. Здесь невозможно нигде укрыться, если не захватить защиту с собой. “Ползунок” мял песок гусеницами. Флинкс без труда вел его по проложенным утром следам.

Мысли Флинкса приняли новый приятный оборот: он планировал перемахнуть, не теряя времени, из Миммисомпо в Аляспинпорт, где его уже поджидал собственный “шаттл”, готовый перенести своего владельца на борт “Учителя”, находящегося сейчас на высокой синхронной орбите.