Юрий Безелянский - Страсти по Луне. Книга эссе, зарисовок и фантазий

Именно в Бельведерском дворце в 1955 году был подписан договор о нейтралитете Австрийской республики. На балкон Бельведера после подписания договора вышли министры иностранных дел союзнических стран, в том числе наш неулыбчивый Молотов, а внизу колыхалась от счастья толпа австрийцев: наконец-то они свободны, и никакой оккупации!..

Побывав в Вене лишь однажды, влюбляешься в ее парки, памятники и кафе. Все время ловишь себя на том, что насвистываешь вальсы Штрауса и норовишь заглянуть в винный погребок или в кафе и непременно купить торт «Захер». О, у этого почти национального торта есть своя история: в далеком 1832 году его «со

чинил» торговец Франц Захер для всесильного князя Метгерниха. Шоколадный – пальчики оближешь! – без него ныне не обходится ни один день рождения в Вене.

Кафе – это тоже венская традиция. Венец без кафе – это уже не венец. В кафе приходят не на минуту хлебнуть кофе, а неспешно посидеть, впитать в себя аромат и насладиться уютом кофейно-кондитерского заведения (картины, зеркала, чистота и покой), заказать «меланж» (кофе со взбитыми сливками) или «кайзер» (тот же «меланж», но посыпанный шоколадной крошкой). Раскрыть газету и погрузиться в неторопливое чтение. Если с вами собеседник, то устроить ленивый обмен фразами. И так полчаса, час, полтора…

– Когда они работают?! – возмущался один из наших туристов. Они работают. Умеют работать, но умеют и расслабиться. Я бы даже сказал, что венцы – профессионалы труда и отдыха, и в той, и в другой сфере они достигли определенных высот. Вся Австрия ухожена и обихожена до блеска.

Что касается кафе, то будь это знаменитые «Demel», «Landtmann», «Braunerhof» или какое-нибудь вполне рядовое на Разумофсгассе, – это образ жизни. Бразильцы танцуют огненную самбу и в ней утрясают свои жизненные проблемы, а австрийцы изживают свои стрессы и комплексы в комфортабельных кафе. Другой темперамент. Но суть та же.

Памятники. Их в Вене множество. Но больше всех меня потряс памятник императрице Марии-Терезии (скульптор Каспар Цимбуш, 1887). Гигантский, величественный, отражающий преклонение австрийцев перед своей императрицей, так много сделавшей для страны (Мария-Терезия – это австрийский аналог нашей Екатерины II). Рядом с ним наш памятник Юрию Долгорукому, не говоря уже о памятнике маршалу Жукову, – просто игрушечные солдатики на игрушечных лошадках.

Вена – город искусств, и соответственно памятники поставлены «звездам» литературы и музыки. Гёте, Шиллер, целая плеяда композиторов, родившихся или творивших в Австрии: Бетховен, Моцарт, Брамс,

Гайдн, Штраус-сын, Брукнер. А еще в Вене работали Глюк, Шуберт, Малер, Шёнберг. Целая россыпь корифеев музыки-буфф: отец и сын Штраусы, Йозеф Лайнер, Франц Легар, Карл Миллёкер, Франц фон Зуппе. «Летучая мышь», «Нищий студент», «Веселая вдова», «Граф Люксембург» – вся эта мелодичная веселость разлетелась из Вены по всему свету.

Отдельный разговор о Вольфганге Амадее Моцарте. Десять лет он прожил в Вене, сменил 18 квартир. В одной из них, в доме 8 по Шюлерштрассе, прожил три года и написал «Свадьбу Фигаро». Теперь это дом-музей Фигаро. В нем можно побывать и посмотреть на вещи и обстановку, увы, их осталось весьма мало. Зато конфеты и сувениры с изображением светлого гения, резвого и шаловливого мальчика, можно купить в любом венском магазине или лавке. Моцарт растиражирован так же, как наш Пушкин. Ныне гений приходит к далеким потомкам через конфеты и музыку.

Доживи Моцарт до наших дней (клонированный Моцарт?), наверное, он был бы доволен своей посмертной славой. В мире произошли громадные изменения, а что-то по-прежнему не меняется:

Моцарт на старенькой скрипке играет, Моцарт играет, а скрипка поет…

Популярность Моцарта докатилась до самых тупых и невежественных. Вопрос из тургруппы:

– А где похоронен Моцарт?

Гид растерян. Немая сцена. Лепет от неожиданности:

Неизвестно. Был похоронен сначала в общей могиле. Потом ее сровняли, и никто поныне не знает подлинного места упокоения великого музыканта.

– Как так?! – возмущается наш просвещенный со

отечественник. – Такой известный человек – и неизвестно, где похоронен. Нехорошо. Непорядок!..

Можно сказать, «срезал» австрийцев, а то они все гордятся: Моцарт да Моцарт!..

Место рождения композитора – Зальцбург, старинный город, зажатый горами Мёнхсберга. Дом композитора на Гетрайдегассе. В городе площадь Моцарта, памятник Моцарту (один из первых, деньги на его возведение собирали по подписке по всей Европе, есть в памятнике и доля России), консерватория Моцартеум… Но и помимо Моцарта Зальцбургу есть чем попотчевать туристов: великолепный кафедральный собор, монастырь Св. Петра, дворец и парк Мирабель…

Позволю себе повториться: Зальцбург – отдельная новелла. Поэтому поговорим о дороге, ведущей из Вены в Зальцбург и обратно. Издалека видны очертания Альп. В 1830 году Федор Тютчев, взирая на горы, писал:

Альпы всегда впечатляют. В 1886 году в этих краях побывал другой русский поэт, Владимир Соловьев, под впечатлением увиденного он написал стихотворение «В Альпах»:

В берег надежды и в берег желанья Плещет жемчужной волной Мыслей без речи и чувств без названья Радостно-мощный прибой…

Но хороши не только Альпы. По дороге из Вены в маленький городок-гавань Креме автобус скользил по извилистой ленте между горами и Дунаем. Красота дивная. Мне, как любителю поэзии, вспомнились еще одни тютчевские строки:

Голубой Дунай. Сколько песен сложено о нем, сколько легенд! Показывая на горной вершине какие-

то строения, гид Светлана Вакер говорит, что в средние века оттуда, с гор, спускались разбойники и грабили торговые суда, проходившие по Дунаю.

– А сейчас грабят? – интересуется кто-то в группе.

– Нет, сейчас все спокойно, – отвечал гид, а я не выдержал и добавил:

– Грабят у нас, в России.

Автобус сразу загудел. Все забыли о Дунае и Вене и принялись обсуждать российские проблемы: преступность, коррупцию, великомудрых сидельцев из Думы. Потом разом как-то успокоились и погрузились в дорожную нирвану.

Нет, что там говорить: Австрия – прекрасный «тайм-аут» от российской жизни. Тут сразу отключаешься от «рашен проблем». Гуляя по маленькому Кремсу (как удивительно австрийцы сумели сохранить старину и самобытность, в отличие от нас, у которых все уходит в слова, крик и пар: духовность, народность, православие!.. А приедешь в какие-нибудь Тетю- ши – и оторопь берет от грязи и замшел ости), так повторю: гуляя по Кремсу, воочию видишь связь времен и поколений, соединение вчерашнего и сегодняшнего, и, конечно, ностальгируешь по ушедшему. Вслед за Игорем Северяниным так и тянет сказать: