Владислав Кулигин - Пришелец из рая

– Очень трогательная история, – проникновенно сказал Алексей Петрович. – Мы поступим следующим образом, пока Джон сходит за оборудованием, я вместе с Шоном побеседую с твоим приятелем. Если что-то в его рассказе меня смутит, вы оба пожалеете, что родились на свет.

Я только скрипнул зубами. Похоже, несмотря на то, что я рассказал часть правды, моя фальшь все-таки видна этому земному телепату.

Один из здоровяков, недобро посмеиваясь, подошел к на первый взгляд, абсолютно ровной стене и ее фрагмент вдруг ожив, отъехал в сторону, точно также закрывшись за ним. Алексей Петрович тем временем отошел от меня и придвинул стул к кушетке, на которой лежал связанный Виктор.

– Ну-с, а вы что скажите милейший? – спросил он у Виктора.

– Ничего нового, – спокойно сказал мой друг. – Я в этой истории понимаю еще меньше вашего.

Алексей Петрович грустно пожал плечами. Как раз в этот момент часть стены снова ушла в сторону и в камеру вкатилась большая этажерка на колесиках, движимая Джоном. При виде того, что аккуратно лежало на ее полках, мне стало не хорошо. На трех расположенных одна над другой полках лежали всевозможные орудия пыток. От простых ножей до самых замысловатых приспособлений, при виде которых сразу хочется во всем признаться, даже если ничего не совершал.

– Джон, разогревай пилу, – сказал старик.

– С удовольствием, – хищно улыбнувшись, сказал охранник. – Настало время ответить за простреленную ногу.

Здоровяк достал с этажерки толстую, обитую железом серебристого цвета перчатку. Надел ее на правую руку и от его пальцев на полметра вспыхнуло огненное лезвие.

– Теперь уж вы все мне расскажите, – грустно сказал Алексей Петрович. – Никто после такого не молчал.

Сердце мое упало в пятки, я ощутил сильный страх, не столько за себя, сколько за Виктора. Во мне сейчас боролось два желания – рассказать всю правду, чтобы его не трогали, и молчать до последнего. При любом раскладе, я сильно сомневался, что земные спецслужбы отпустят нас живыми. Но противоборству двух желаний во мне не суждено было долго продолжаться. Потому, что произошло нечто из ряда вон выходящее.

Правый глаз Виктора вдруг резко потемнел, как будто его зрачок залили чернилами. Замок, что соединял звенья цепи у него на груди и ногах вдруг разлетелся на куски, и цепи, словно мокрые тряпки попадали на пол. Не теряя времени Рксу поддал диковинную пилу снизу ногой, и голова Джона с застывшим навсегда удивленным выражением лица, покатилась по полу. В воздухе запахло паленым. Второй здоровяк рванул из кобуры под костюмом пистолет, но я тоже решил поучаствовать в происходящем и туго перевязанным рулоном упал ему под ноги. Тот споткнулся об меня и повалился на пол.

Шон спохватился быстро и одним прыжком поднялся на ноги, но Виктор оказался проворнее и теперь его не сковывали путы. Один аккуратный удар ноги в лицо успокоил и этого громилу.

– Да уж, – сказал я, когда Виктор тем же странным способом сорвал с меня цепи. – Ответить за простреленную ногу теперь не получиться.

После чего мы вдвоем обратили внимание на старика, который теперь казался не таким уверенным в себе, как мгновение назад. Он забился в угол, в ужасе глядя на обезглавленное тело своего сослуживца.

Виктор снял с безжизненной руки Джона пилу-перчатку, надел ее и в воздухе снова появился огненный клинок.

– Ну-с, господин телепат, теперь вы расскажите нам все, что знаете, но предупреждаю вас, мы люди нервные и остро чувствуем фальшь, – сказал я.

Открыв замаскированную под стену дверь нашей камеры с помощью умудренного опытом Алексея Петровича, мы с Виктором продолжили путь к свободе. Вышеупомянутого старика предварительно пришлось вырубить и запереть в камере вместе со своими сослуживцами. Сведения, предоставленные нам перепуганным до смерти хозяином гостиницы для инопланетян, более чем достаточны, чтобы преуспеть в поисках моего брата, а о большем мне и мечтать сейчас не приходилось, ну разве что выбраться из местной тюрьмы.

За дверью оказался длинный каменный коридор, в котором царил полумрак. Потолок низкий – едва доходил до двух метров. Перед тем, как мы отключили старика, успели выведать у него, куда нужно идти. Конечно, абсолютной уверенности в правдивости его слов у нас не было, но когда Виктор приставлял раскаленный плазменный клинок пилы к горлу Алексея Петровича, я был склонен ему верить.

Мы бежали по коридору к тому месту, где по словам старика, должен располагаться выход на первый этаж тюрьмы (мы находились в подвальном этаже), а оттуда уже из здания. И вот, мы добежали до конца коридора, и перед нами снова возникла монолитная каменная стена.

– Как он сказал, она открывается? – спросил я Виктора.

– Где-то в стене находится панель управления, надо найти и выжечь ее, – объяснил он мне. – Отойди!

Виктор снова включил свою перчатку смерти, которая стала теперь его любимой игрушкой. Меж металлических пальцев его перчатки на правой руке снова пробежало пламя и на полметра появилось, разгоняя полумрак коридора, огненное лезвие. Он стал водить им по стенам сначала слева, потом справа. Плазменный клинок высекал искры, оставляя на каменных стенах черную неглубокую борозду. В воздухе запахло чем-то неприятным и синтетическим.

Внезапно, то ли в результате усилий моего друга, толи еще почему, гладкая каменная стена поднялась вверх, и нам в глаза ударил столб света. Мы замешкались всего на несколько мгновений, но этого хватило для того, чтобы нас повалили на пол и обездвижили высыпавшие из дверного проема залмаутяне, облаченные в ярко-красные балахоны, форму местной полицейской власти. Не смотря на лилипутский рост, аборигены обладали чудовищной физической силой, их руки словно клещи схватили меня, прижали к полу так, что я не мог шевельнуть ни рукой ни ногой. Должно быть все дело в высокой гравитации их планеты. Аборигены от рождения привыкли к условиям своего мира и являлись физически сильней представителей наших с Виктором рас. Их живые лица и постоянное ворчание и сопение очень раздражало.

Виктора тоже распластали на полу, а его любимую перчатку уже стащили с руки. Тут я увидел, как из дверного проема вышел еще один абориген с большим архаичного вида пистолетом-инъектором. «Хотят усыпить, или того хуже»: понял я. Судя по всему понял это и Виктор, поэтому громко попросил меня о том, что я и сам собирался сейчас сделать.

– Давай Намид, включай свои способности! – сказал он.

С ощущением, что я еще очень пожалею о своем поступке, я напрягся. В моем лбу зажглась яркая звезда. Свет чистой психической энергии оказался сильнее того, что вырывался из дверного проема. Мой третий глаз открылся.