Олег Костенко - Хозяин вечности. Дочь наемника

– Понимаю.

– Но вообще-то, – призналась Герда, – мне тоже показалось, что с этим взрывом что-то нечисто. Такое впечатление, что весь корабль был доверху набит динамитом, или мгновенно освободился весь энергетический запас.

– Сама я, правда, не представляю, как сделать подобное, – добавила она после паузы, – но её пилот мог и знать.

Они начали подкашливать: в лёгкие проникала оседавшая пыль.

– Чепуха какая-то, – удивлённо проговорил Теодор, – зачем кому-то уничтожать закладку предтеч.

– Что бы не дать другим до неё добраться, – мрачно проговорила Первети. – Ну не верю я в такие совпадения.

Теодор покачал головой.

– Даже если и так, то должны быть другие способы. Например, пригнать военный корабль и обстрелять башню с орбиты. Или сбросить атомный боезаряд, в конце концов. Пилота незачем превращать в камикадзе.

– Возможно, у них не было в распоряжении военного корабля, – сказала Первети.

Она вновь принялась смотреть на обломки. В глазах её застыло выражение холодной ярости.

– Как, по-вашему, могло что-нибудь уцелеть?

– При такой силе взрыва, вряд ли, – нехотя признал Теодор, – Всё же подземелье было недостаточно глубоким. Разве что отдельные участки. Не думаю, что стоит тешить себя иллюзиями.

Роман, вытянув руку, продемонстрировал всем зелёное яйцо, которое он всё-таки успел прихватить. Похоже, оно единственное уцелело из сокровищ этого места. На лице подростка было выражение бессильного гнева. Похожее чувство испытывали они все.

Герда сосредоточилась, знакомые ощущения коснулись мозга. Но они были намного слабее, чем в прошлый раз.

– Часть пси сети сохранилась, – сказала она, – очевидно на самом нижнем уровне подземелий. Но это только мелкий клочок, к тому же ещё и сильно нарушенный. Так что чудес не будет.

Про себя она подумала, что, возможно, это и к лучшему.

Первети, наконец, приняла решение.

– Уцелело там, что-нибудь или нет, своими силами нам этого не откопать. Нужны люди, техника. Мы возвращаемся на звездолёт.

Они уныло двинулись к тому месту, где оставили «Ласточку». Состояние духа у всех было отнюдь нерадостным.

Под ногами скрипело каменно крошево. В свете вечернего солнца скальные уступы отбрасывали глубокие чёрные тени. В глубине этих бессолнечных пространств было уже невозможно хорошо разглядеть дорогу. Ну что ж, – подумал Герда, – освещение в полном соответствии с настроением.

Пыль оседала. Герда вновь бросила взгляд в сторону обрушенного основания. Цилиндр был пустотелым, сквозным. Все помещения цоколя были в пыль разнесены взрывом. А остальная огромная надстройка была просто своего рода дорожным знаком, вехой для привлечения внимания. И большинство механизмов этого колосса находились либо на самом верху, либо под землёй.

Наверное, именно из-за своего мрачного настроения они и не сразу услышали странный шорох. Казалось что между скалами, навстречу им пробирается нечто некрупное, тревожа лапками мелкие камешки. То ли мелкое существо, то ли механизм. Донельзя удивлённый Теодор быстро пошел вперёд, резко обогнав своих спутников.

Из-за очередного утёса прямо на него выполз приземистый механизм, похожий на шестиногого краба со слегка вытянутым туловищем. Даже два выступа впереди можно было при определённой фантазии принять за клешни. На верху робота располагалось нечто напоминающее оружейный ствол.

Прежде чем Теодор сумел хотя бы осознать то, что видит, ствол резко крутанулся вокруг оси. Из дула вырвался поток голубоватого сияния, который упёрся в грудь Теодору. Археолог коротко вскрикнул, сверкнули электрические разряды. Теодор дёрнулся и тут же упал на землю, словно подкошенный. При этом Герде показалось, что лицо его почернело, хотя точно определить это при таком освещении она не могла.

Оба подростка непроизвольно рванулись вперёд, но Тина Первети успела остановить их, буквально схватив за шкирку. Рывком она оттащила их за ближайший уступ, пресекая все попытки вырваться.

– Не шевелиться, – прошипела она злобным шёпотом.

– Но там же Теодор, – почти проскулил Роман Брутов.

– Он уже мёртв, – зло сказала Тина Первети, – выстрел из электрастера на таком расстоянии смертелен.

В угол скалы ударила голубоватая вспышка: механический краб выбирал позицию для стрельбы. Слабый звук усилился, повысилась мощность моторов: работ перебирался через завал и, похоже, застрял: всё-таки он не был приспособлен к подобной местности. Герда чувствовала, что конфигурация вероятностей вокруг достаточно стабильна. Но это была только отсрочка: базовая вероятность всё же менялась, хотя и медленно.

Герда уже утратила в происходящем всякую логику. Сперва был безумный пилот-камикадзе, теперь спятивший боевой робот. Откуда он здесь вообще здесь взялся? Она вдруг вспомнила два отделившихся от звездолёта объекта. Как только она могла забыть о них, балда беспамятная.

Троица осторожно отступала, петляя меж скал, пытаясь сбить робота с толку. Герда испытывала к оставшемуся позади механизму почти животную ненависть. Проклятая машина мгновенно превратила её спутника, почти друга, в кусок мёртвого мяса. Это вызывало у неё скорбь, куда большую, чем утрата бесценных сокровищ предтеч.

Герда беззвучно плакала на ходу. Хотелось подстеречь проклятого робота и безумно, подикарски наброситься на него с кулаками. Разумеется, это было бы верным самоубийством.

Наконец, воспользовавшись уроками Инори, девочка сумела взять эмоции под контроль разума. Ярость и страх не исчезли, но теперь они как бы перешли на второй план сознания. Сейчас Герда могла уже их контролировать. Она, наконец, осознала, что робот был только машиной, начисто лишённый свободы воли.

Романа вдруг затрясло. Герда услышала, как стучат его зубы.

– Не хочу, – пробормотал он, – не хочу вот так.

Тина с размаху залепила ему пощёчину.

– Будь парнем, – только и сказала она.

И Роман успокоился. Времени предаваться скорбям у них, в общем-то, не было, ни о себе, ни о Теодоре. Герда подумала, что они так и не удостоверились в его смерти, но настоящего стыда не было. Реакция Первети была не только мгновенной, но и правильной: промедли она хоть секунду, и боевой робот расстрелял бы так же и их. К тому же она вспомнила черноту на лице археолога. Нет, Тина права – он не выжил.