Елена Хаецкая - Звездные войны. Тридевятая галактика навсегда

Пожилой Кершнер был безжалостен к молодому Хэмиллу:

– Мы тут погреемся, а ты давай, иди отдувайся.

– В одиночку?

– Давай, вперед. Сегодня ты удираешь от фантастических чудовищ.

«Он там мерзнет вусмерть, ну а нам-то здесь тепло», – посмеивался Кершнер.

А все-таки сцены на ледяной планете получились прекрасными! Отдаленный, неприветливый к человеку мир, населенный странными косматыми существами, – сразу видно, что повстанцы были сюда загнаны обстоятельствами, что Империя заставила их жестоко поплатиться за уничтожение Звезды Смерти. Триумф, которым завершается первый фильм, – лишь короткая остановка на долгом пути к свободе. Второй фильм начинается с того, что все опять очень плохо.

И у Хана Соло появляется возможность проявить себя настоящим другом. Оставив теплый ангар, он отправляется на ночь глядя в ледяную пустыню – искать «капитана Скайуокера». Теперь они двое «вусмерть мерзнут» там, среди снегов…

Вообще тот факт, что один главный герой, пренебрегая смертельной опасностью, идет спасать другого главного героя, кажется нам вполне естественным. А напрасно.

Люк Скайуокер – в силу своего воспитания, просто в силу своей юности и врожденного идеализма, – «обречен» быть героем. У него как будто бы и выбора нет. Если он сделает что-то плохое, он просто уничтожит себя – перестанет быть тем Люком, которого все знают и любят.

Хан Соло – другое дело. Он – достаточно сложный персонаж, в нем сочетаются и хорошее, и плохое, и плохого в нем, особенно поначалу, больше. И когда он решается на что-то хорошее, то это означает, что Хан Соло в очередной раз преодолел некую, довольно сильную, часть себя и сделал очередной шаг по светлой дороге. Эти шаги даются ему непросто.

Люк начнет принимать такие решения лишь позднее, когда «потерпит поражение» (по словам Йоды) в пещере в схватке с Темной стороной Силы, когда его изначально незапятнанная чистота получит первые пятна от «грязи жизни». До тех пор Люк остается светлым – просто в силу своей невинности, без малейшего нравственного усилия.

Так вот, каждый раз, когда Хан Соло, пренебрегая собственной безопасностью или выгодой, совершает некий добрый, бескорыстный поступок, – это результат серьезной работы героя над собой. Потому что – что бы ни говорил Соло о своих добрых отношениях с Люком и Леей, – по-настоящему, безоглядно, не раздумывая, он доверяет только Чубакке. Только с ним есть взаимопонимание на уровне обмена взглядами, только на него он никогда не злится, только с вуки у капитана Соло в отношениях нет ни тени сомнения.

«Никогда не говори мне о шансах!» (Хан Соло)

Кстати, дело даже не в том, что Хан Соло «не доверяет» Люку или Лее. Он-то как раз знает, что Люк его никогда не предаст. Лея – тут сомнений больше: у Леи имеется некая высшая цель, и если Лея решит, что ради достижения этой цели следует пожертвовать кем-то, – она это сделает. Но Люк – нет, Люк не предаст никогда, даже ради высшей цели.

В отношениях с Леей и Люком Хан Соло прежде всего не уверен сам в себе. Полной доверительности этих отношений мешает как раз то, что Хан Соло не может поручиться за себя: кто знает… повернется неожиданным боком «ситуация» – может, и предаст капитан Соло капитана Скайуокера.

В этом смысле Хан Соло, как родной брат, похож на Лэндо Калриссиана.

Лэндо, кстати, введен для того, чтобы показать, каким изначально был Соло – и как далеко от ушел от своей изначальной «матрицы». Они с Лэндо друг друга видят насквозь, и в предательстве партнера для них нет даже повода для обиды. Они одинаково кричат: «Я не виноват!» – когда в очередной раз выясняется, что «Тысячелетний сокол» так и не отладили и корабль не способен достичь скорости света.

Актер Билли Ди Уильямс, игравший Лэндо, посмеивался: «Всегда, знаете ли, интересно представлять персонажа двуличного. Такого, насчет которого ты не вполне уверен – как он поступит. Особенно если он еще и симпятага – а уж я-то таким и был!». О да, темнокожий красавчик Уильямс был как раз таким! Кстати – первый темнокожий в саге; причем сам он утверждал, что получил задание играть человека «без расы», то есть, грубо говоря, не негра, а Лэндо – какой он есть.

И как Хан Соло потянулся за Люком, так Лэндо потянулся за Ханом Соло…

Темная сторона Силы притягательнее? Что ж, у Светлой стороны тоже имеются собственные «манки»…

Так вот, возвращаясь на ледяную планету, к потерявшемуся в снегах Люку, заметим: никто из повстанцев не идет искать капитана Скайуокера на ночь глядя. И Лея не может отдать такого приказа. Видимо, у них в уставе прописано, что после захода солнца ворота закрываются – и точка.

Нельзя ради спасения кого-то одного жертвовать несколькими.

Но Хану Соло этот закон, конечно, не писан, он аутсайдер, поэтому-то он и остается один на один с выбором: если кому-то и идти сейчас в снега спасать Люка, так это ему, бывшему контрабандисту. И Лея на него надеется – втайне.

Выбор сделан быстро – но все-таки это был именно выбор, а не естественное побуждение. Еще один маленький шажок к Лее, к некоему идеальному миру, пришельцем из которого выглядел Люк самых начальных сцен эпопеи.

И в финале «Империи», когда «все погибло», когда персонаж Харрисона Форда решает сдаться, чтобы не подвергать своих друзей новой опасности, Хан Соло достигает истинного величия.

Сколько поколений фанатов ужасалось и готово было разрыдаться, глядя, как мужественный и преисполненный благородства Хан Соло медленно погружается в камеру для заморозки. Тут-то сердце Леи дрогнуло, и она закричала: «Я люблю тебя!».

Харрисон Форд с улыбкой вспоминал этот эпизод:

«В сценарии Джорджа значилось так: принцесса Лея говорит: „Я люблю тебя“, а Хан Соло отвечает: „Я люблю тебя тоже“. Но мне всё время казалось, что тут мы смазываем эти чудные отношения. Мы пробовали дубль за дублем, но ничего не получалось. И в итоге Ирвин Кершнер сказал: „Харрисон, выбрось все из головы. Просто – делай“. Мотор! „Я люблю тебя!“ – сказала Кэрри. А я ответил: „Я знаю“. Кершнер: „Снято!“. О да, вот это был настоящий Хан Соло!»

Художник по визуальным эффектам Фил Типпет долго обдумывал – каким способом ему дирижировать всеми этими ходячими танками. Может быть, снять сцены на синем фоне и наложить их на отснятый материал? Заманчиво, но… нет.

Решили пойти по другому пути: в Норвегии были подготовлены панорамы, и объекты двигались не на синем фоне, а прямо на фоне этих панорам. Композиция получалась очень правдоподобная – более «живая», чем в первом фильме. Не один Кершнер понимал, что необходимо оправдать трехлетние ожидания поклонников «Звездных войн».