Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 19

— Танцор? — задохнулся Коре.

— Нет, не главный Танцор. Он всегда мужчина.

— Но… — Ворон расслабился и даже улыбнулся. — Для чего экспедиции, отправляющейся в лесные дебри, требуется танцор?

— Чтобы для нее танцевать, — ответила Эльфави. — Для чего же еще?

— Да… больше не для чего. Вам известно, для чего мы предпринимаем это путешествие?

— А разве вы не слышали? Я узнала об этом из разговора отца с Мигелем.

— Да, естественно, я знаю. Но, может быть, вы что-то не так поняли? Когда встречаются разные культуры, это легко может произойти даже с умными людьми. Почему бы вам не изложить мне все это своими словами, чтобы я в случае необходимости вас поправил? — Предлагая это, Ворон на самом деле имел иную цель: ему хотелось подольше побыть с Эльфави, так как ему было хорошо в ее обществе.

— Спасибо, это вы хорошо придумали, — сказала она. — Так вот: планеты, на которых люди могут жить без специального снаряжения, встречаются во Вселенной редко и находятся на большом расстоянии друг от друга. Нуэвамериканцы, которые исследуют этот сектор Галактики, хотели бы устроить на Гвидионе базу, чтобы заправлять корабли топливом, ремонтировать их при необходимости и давать экипажам передохнуть среди зеленых рощ.

Тут Коре и Вильденвей расхохотались, и она бросила на них непонимающий взгляд. Что касается Ворона, он бы не прервал ее рассказа ни за какие деньги.

Отбросив со лба выбившуюся от ветра светлую прядь, Эльфави продолжала:

— Разумеется, жители нашей планеты должны решить, желают они этого или нет. Но пока это решается, вполне можно заняться поисками места для такой базы, правда? Отец предложил необитаемую долину в нескольких днях пути в глубь острова, за горой Гранис. Путешествовать туда будет куда приятнее пешком, чем по воздуху; по дороге мы вам многое покажем и о многом побеседуем и успеем вернуться до наступления Бэйла. — Тут Эльфави чуть нахмурилась: — Не знаю, мудро ли устраивать иностранную базу возле Святого Города. Но об этом можно будет поговорить потом. — Она звонко рассмеялась: — Господи, что я плету! — и, повинуясь неосознанному порыву, потянула Ворона за рукав и взяла его под руку. — Но вы видели столько планет, вы и представить себе не можете, как мы вас ждали. Как это чудесно! Сколько историй сможете вы нам рассказать, сколько песен спеть! — Она положила свободную руку на плечо Бьерду. — Подождите, пока этот болтушка перестанет вас стесняться, друг издалека. Если бы его вопросами можно было вертеть генератор, он мог бы осветить весь Звездар!

— Ой-й-й-й! — проверещал мальчик, вырываясь.

Мужчина и женщина, а с ними ребенок двинулись без особой цели, не замечая ничего вокруг, по верху дамбы. Двое солдат шли за ними следом. Стволы винтовок у них за плечами темнели на фоне облаков и походили на черные розы. Пальцы Эльфави соскользнули с неловко согнутой руки Ворона — на Лохланне у мужчин и женщин не было обычая ходить под ручку — и нащупали флейту у него в рукаве.

— Что это? — спросила она.

Он вытащил длинную флейту. Инструмент был сделан из дерева дарвы, покрыт резьбой и отполирован, чтобы подчеркнуть зернистую фактуру дерева.

— Флейтист-то я неважный, — сказал он. — Знатный человек обязан владеть каким-нибудь искусством. Но я всего лишь младший сын, всю жизнь брожу в поисках работы для своих штыков, и у меня не было времени всерьез учиться музыке.

— Те звуки, которые я слышала… — Эльфави замолчала, подыскивая слово. — Они мне что-то говорили, — произнесла наконец она, — но на языке, которого я не знаю. Не могли бы вы сыграть мне эту мелодию еще раз?

Ворон поднес флейту к губам, и полились холодные, грустные звуки. Эльфави вздрогнула, запахнула плащ и коснулась чернозолотого медальона на шее.

— Это больше нежели музыка, — сказала она. — Эта песня пришла от Ночных Ликов. Это песня, да?

— Да, и очень древняя. Говорят, ее сложили на Старой Земле за столетия до того, как люди побывали даже на планетах собственной Солнечной системы. На Лохланне мы поем ее до сих пор.

— А вы можете перевести ее мне на гвидионский?

— Возможно. Дайте поразмыслить… — Ворон некоторое время шел молча, мысленно подбирая фразы. Боевой офицер должен уметь владеть словом, а их языки были родственными. Наконец он сыграл несколько тактов, отнял флейту от губ и начал:

Он почувствовал, как Эльфави напряглась, и резко остановился. Дрожащими губами, так тихо, что он едва расслышал, Эльфави произнесла:

— Не надо, пожалуйста.

— Простите, — озадаченно проговорил он, — если я… но что случилось?

— Вы не могли знать. И я тоже. — Она оглянулась, ища Бьерда. Мальчик, уже освоившись, отстал от них и шагал рядом с солдатами. — Он не слышит. Ну, значит, это не имеет значения.

— Вы не можете мне объяснить, что вас испугало? — спросил Ворон, надеясь, что ее объяснение поможет ему разрешить собственные сомнения.

— Нет. — Она покачала головой. — Не знаю, что со мной. Просто эта песня меня пугает. Страшно пугает. Как вы только можете жить, зная ее?

— Мы на Лохланне думаем, что это очень красивая песенка.

— Но мертвые не говорят. Они же мертвы!

— Разумеется. Это просто фантазия. Разве у вас нет мифов?

— Наши мифы не такие. Мертвые уходят в Ночь, и Ночь становится Днем — да она и есть День. Подобно Рагану, который попал в Пламенеющее Колесо, вознесся на небо и снова был сброшен на землю, где его оплакала Мать, все это ипостаси Бога, они обозначают сезон дождей, когда иссохшая земля возвращается к жизни, а еще они обозначают сновидения и пробуждение от них, и утрату-воспоминание-возрождение, и… да разве вы не понимаете, все это едино! А в вашей песне двое разлученных людей обращаются в ничто и даже жаждут превратиться в ничто. Этого не должно быть!

Ворон спрятал флейту, и они молча пошли дальше. Вдруг Эльфави отбежала от него, сделала несколько па какого-то медленного и величественного танца, неожиданно закончившегося длинным прыжком, вернулась с улыбкой на губах и снова взяла его под руку.

— Я забуду про это, — сказала она. — Ваша родина очень далеко. Здесь Гвидион, и когда Бэйл так близко, грустить нельзя.

— А что это за Бэйл?

— Это когда мы идем в Святой Город, — ответила она. — Так бывает каждый год — я хочу сказать, каждый гвидионский год, а он равен примерно пяти годам на Старой Земле. Все обитатели планеты идут в Святой Город своего округа, который его содержит в надлежащем виде. Вам будет скучно ждать нашего возвращения, разве что вы пойдете с нами… Может быть, так и будет! — пылко воскликнула Эльфави, и предвкушение грядущего погасило в ее душе остатки тревоги.