Борис Георгиев - Третий берег Стикса (трилогия)

Бывший начальник охраны, ныне — личный телохранитель государственного секретаря проворчал нечто неопределённое.

— Ночь на исходе, — сменила тему беседы не потерявшая ни крупицы самообладания мисс Кларк. — Завтра…

— Сегодня, — буркнул Клиффорд.

— Вот именно, — не мигнув глазом, подтвердила Марта и продолжила: — Сегодня нам нужно устроить конференцию, но я бы предложила всем присутствующим отдохнуть хотя бы часа четыре, чтобы на свежую голову…

— …снова приступить к дележу пирога, — закончил за неё Волков. — Вы не боитесь, что кое-кто захочет оставить вас с носом?

— Могу вас заверить, господин Волков, — обратилась к нему Марта, неверно истолковавшая последнее замечание, — что инциденты, подобные этому (она показала на следы от пуль на крыше «Грави-айленд»), больше не повторятся.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, учитывая некоторые обстоятельства, — в тон ей ответил Волков, указывая на громаду «Улисса», нависшую над платформой. — Подразумевалось другое. Не думаете ли вы, что Джоан после всего, что случилось, не пожелает иметь с вами дела?

— Это зависит от того, что я смогу ей предложить, — откровенно торжествуя, заявила Мартышка.

— Да, в этом вы правы, — признал Волков.

Их перепалка доносилась до смертельно уставшей мисс Уокер глухо, как сквозь слой ваты. В ушах звенело, красноватый, склонившийся к воде месяц двоился в глазах. Машинально последовав за своим капитаном, когда все направились вниз, Ирис была вынуждена на лестнице опереться на его руку. Возвращение в памяти не задержалось, остались только ступеньки, ступеньки, качающиеся круглые светильники коридора, ромашковый потолок и… больше ничего. Тьма забвения.

Пробудившись от судороги в затёкшей руке, мисс Уокер с минуту лежала, разглядывая ромашковый потолок своей спальни, и потирала кисть, чтобы перестало колоть пальцы. Память о пережитых треволнениях возвращалась неохотно, и совсем не получалось припомнить, каким чудом оказалась в собственной постели, почему улеглась не раздевшись и куда подевались все они…

— Арина! — позвала она привычно.

— Я здесь, моя девочка.

— Где все?

— О ком ты?

«Да, она же никого из них не знает! — сообразила понятливая мисс Уокер. — Но кто-то ведь…»

— Но кто-то ведь притащил меня сюда вчера! — проговорила она убеждённо.

— Ты о Саше? Он был здесь сегодня под утро. Принёс тебя, крепко спящую, и уложил в постель.

Ирис пробормотала, краснея:

— Какое свинство! И даже не разбудил, — потом спохватилась и добавила, — чтобы сказать «спокойной ночи».

— Он сказал, ты просто не слышала. Спала очень крепко. Мы даже поболтали с Сашей немножко, он интересный собеседник. Жаль, времени у него не было, сказал, что должен идти.

«Сашка-деревяшка… Всегда у него нет времени», — огорчилась Ирис, с немалым сожалением вспоминая морскую прогулку вдоль берега атолла с трудным названием. Потом ей пришло в голову, что недурно бы воспользоваться случаем и расспросить Арину, как всё же на коралловых островах рождаются дети и правда ли, что это так просто? Расспрашивая хорошо знакомую с местными обычаями электронную камеристку, она не подозревала, что разговор выйдет таким долгим и так поразит воображение. Часа через полтора после пробуждения ошеломлённая девушка только и могла говорить «О-о!» и «Ох-х!», глядя расширенными глазами в потолок и пытаясь собрать разбегающиеся мысли: «Носить его в себе? Целых… сколько она сказала? Двести восемьдесят дней?! И он там живёт, шевелится… Как странно! Точно ты для него — бабл…»

— Точно я для него — бабл… — пробормотала Ирис, ощупывая живот и пытаясь представить, как он растёт, становится похожим на шар.

— И не только бабл, — заметила Арина. — Бабл — пустая оболочка. Ты для него воздух, вода и пища, бабл, Планетарная Машина… В общем, всё. До родов, конечно.

«Ну да, ещё же роды… Не понимаю, зачем это нужно, чтоб было больно. И ему тоже трудно, наверное, вылезти, раз Арина говорит, что это помогают сделать. Но откуда же Арине знать? Ведь не на коралловых островах она рожала… Да о чём же я вообще? Она же машина, что она может об этом знать?»

— Что же ты, Ариночка, — с иронией спросила мисс Уокер, обнимая руками свой виртуально вздувшийся живот, — можешь об этом знать? Ты ведь не рожала, наверное, а даже если и рожала, то не на коралловых ведь островах!

— Ты права, конечно. И всё же я знаю кое-что, потому что прабабушка твоя рожала и очень подробно всё это описывала в своём дневнике. Это позже появились всякие концепторы, инкубаторы и прочая аппаратура. Твоя мама, например, ничего о родах не знает, это уж точно. Может быть, поэтому она и допустила, чтобы твоим воспитанием занималась я.

— Не говори о маме плохо, ты ведь не знаешь… — начала Ирис оправдательную речь, но мысли помимо её воли свернули в другом направлении, а виновата в этом была исключительно Арина: «Болтушка. Чего ей вздумалось вспоминать о концепторах? Это же надо такое придумать, чтобы зачатие происходило так… Так… Слов нет, как это странно! Не может быть, чтобы Саша хотел…»

Мысли, и без того перепутанные, сплелись в невообразимо тугой клубок; поймать за хвост и приструнить ту, не дающую покоя мыслишку, не получалось, она нахально высовывалась неожиданно, маскируясь под что-нибудь безобидное, подмигивала случайной ассоциацией и тут же пряталась, негодная. Ирис раскраснелась, как поми… «Как эти, красные, назывались? Помидоры, вот как. Но Саша тогда говорил почему-то, что у них, на Марсе, с рождением детей не так просто, как на Табитеуэа. Интересно, что он имел в виду? Не спрашивать же напрямик, раз так у них странно всё это делается». Ирис ощутила, что отступивший ненадолго румянец возвращается снова, и обозлилась на себя. «Ну, хватит! — прикрикнула она на распоясавшиеся мысли. — Брысь, нелепые!» Однако пришлось ей подняться с кровати и встряхнуть головой, чтобы вытрясти оттуда образ семечек в яблоке и мысли о сверкающем шарике бабла в грузовом отсеке «Улисса». О самом «Улиссе» по здравом размышлении Ирис тоже постановила не думать хотя бы некоторое время, пока воображение не примется за какую-нибудь более безобидную пищу.

— В чём пойти? — спросила она вслух. — Комбинезон надоел, а уж пояс…

— Саша просил передать тебе, что без пояса выходить пока что нельзя.

— Жаль, — огорчилась Ирис, закрывая шкаф с платьями. — Но уж ботинки я точно ни за что не надену.

Поразмыслив, она решила, что ничем не рискует, если наденет туфли. Только не те, прозрачные, а другие — низкие, закрытые. Выглядит глупо — комбинезон и туфли, но что поделаешь, имидж превыше всего. Прыгать босиком по крыше — куда ни шло, но являться в таком виде на конференцию — верх неприличия. Мартышка ведь собиралась конференцию устроить?