Дмитрий Казаков - Вопрос верности

Кресло делалось в расчете на таких, как он.

– Готов? – спросил кто-то из‑за спины. – Тогда начнем. Закройте глаза, боец, попытайтесь расслабиться…

Оле опустил веки. Почувствовал, как ему что-то надели на голову, как в затылок вошел тонкий щуп.

– Пробы пошли, – голос худой женщины донесся словно издалека. – Сканер на прокачку. Анализ кода…

Оле понял, что падает. Попытался открыть глаза, но не смог. Мышцы отказались повиноваться, а зрачков коснулась серия ярких вспышек, пришедших словно из центра головы.

Он плохо представлял, что именно происходит во время экспертизы. Знал только, что ученые получают расшифровку генетического кода, а затем, исходя из нее, пытаются понять, как именно данный форсер будет вести себя в той или иной ситуации, насколько он устойчив, силен и генетически «чист»…

Возникло ощущение, что он стоит на четвереньках. Захотелось сделать движение вперед и вниз, укрыться в темных глубинах воды… Но разве ее может быть так много?.. Только не на Фатуме… боль по позвоночнику, желание прыгнуть, теплые солнечные лучи на лице…

Затем Оле все-таки поднял веки, разглядел склонившиеся над ним лица, мужское и женское.

– Что… – сумел он выдавить из себя, а потом вновь рухнул в пучину видений, бессвязных и очень болезненных.

Чувство было такое, что его выворачивают наизнанку. Реальные воспоминания мешались с откровенным бредом: дом матери-воспитательницы на Фатуме, но рядом с ним растут высокие деревья… небеса с кружащимися в них звездами и лунами… учебный центр, расположенный почему-то в бескрайней степи… Кочующие Дюны, золотистые и белые…

– Странная мутация, никогда такой не видела, – доносится откуда-то с небес сухой голос.

– Он же с Фатума, – отвечает ему другой. – А там нормальным остаться невозможно, даже если просто проживешь несколько лет. Посмотрим, на что именно она влияет, насколько она…

Голоса истончились, пропали в накатившем рокоте.

Оле заулыбался, утонул в охватившем все тело наслаждении. Но оно сменилось резкой болью, напряжением и страхом. Он сделал усилие, готовясь броситься на врага. Понял, что готов потерять над собой контроль, как порой бывало в детских драках…

Попытался бороться с этим, но не смог. Багровая волна подкатила к голове, все мышцы напряглись рядом, от пяток до макушки прошла быстрая, но очень болезненная судорога.

А потом обнаружил, что сидит в кресле, весь мокрый от пота. Оцарапанные о фиксаторы запястья ноют, а прямо над ним склоняются двое исследователей – худая женщина и тот мужчина, что привел Оле сюда.

– Что… – прохрипел он, с трудом выталкивая слова через одеревеневшее горло. – Как… результаты?

– Во-первых, они засекречены, – ответила женщина. – А во-вторых, их еще необходимо расшифровать. Но не беспокойтесь. Вы обо всем узнаете. В свой срок.

Это прозвучало почти угрожающе.

Оле отстегнули от кресла, и он смог встать. В первый момент едва не упал, потом стало легче. Увидел, как приводят в себя Магду, которой, судя по всему, пришлось много хуже, чем ему – хлопают по щекам, вводят что-то в вену.

– Возвращайтесь к своим товарищам, – резко приказал мужчина. – Ваша подруга подойдет позже.

Ослушаться Оле не посмел.

В казарме было непривычно тихо, словно глубокой ночью, когда ее обитатели погружены в сон. Бойцы, как один, лежали на койках, почти не двигаясь. После мерзкой процедуры, во время которой ученые покопались в генетическом коде, сил не было ни у кого.

– А ведь обед через полчаса, – слабым голосом проговорил Ференц. – Нас распотрошили славно, нечего сказать, но придется вставать.

– Чтобы меня опять вырвало? – громогласно заявил Джон.

– Можешь не жрать, резаные мозги. Но не посетить столовую ты без разрешения тактика не можешь. Или хочешь с ним поговорить на эту тему?

– Нет уж, – койка Джона скрипнула, и он с видимым усилием сел. – Лучше еще пять раз поблевать.

Командир боевой бригады носил имя Чингиз. Славился он тем, что к собственным бойцам относился чуть ли не хуже, чем к людям. Всех до одного подозревал в саботаже и симуляции, наказывал по поводу и без него.

Неудивительно, что сталкиваться с ним старались пореже.

– Все намек поняли? – спросил Ференц. – Так что шевелитесь, мокрицы драные. Чтобы через пятнадцать минут привели себя в порядок и были готовы выступать хотя бы и на Землю.

Оле сделал попытку подняться и, к его удивлению, она оказалась успешной. Пошатываясь, он побрел в сторону санитарного блока. Когда вернулся, казарма не так сильно, как раньше, напоминала людское кладбище. Бойцы начали оживать, со всех сторон понеслись ругательства и кряхтение.

Через десять минут десятое звено тринадцатой боевой бригады было на ногах, хотя и походило на сборище дряхлых инвалидов.

– Так-то лучше, – сказал Ференц, тяжело дыша и морщась. – А то отправят нас на рудники, уран копать… За мной – шарком… марш…

И они заковыляли в сторону двери.

За пределами казармы, к удивлению Оле, стало легче. То ли злое солнце Хордана выпарило из тела вялость, то ли осознание того, что нужно держать ухо востро, заставило собраться.

До столовой, по крайней мере, дошли. Никто не упал и даже не попросил шагать помедленнее.

– Много и в самом деле не жрите, – посоветовал Ференц, когда его бойцы прошли через дезинфектор. – А то мало ли что…

В Оле еда просто не лезла. Он с удивлением смотрел на Андре, накинувшегося на овощной суп.

– Ты чего? – спросил тот, заметив взгляд приятеля.

– Удивляюсь. Все сидят с постными мордами, один ты при деле…

Андре смутился, опустил голову.

– Что я, виноват, что мне жрать охота? В брюхе сосет, урчит и ноет.

– Не виноват, конечно, – Оле подвинул тарелку. – Можешь и мою порцию истребить, если силы есть.

Отказываться уроженец Регеда не стал.

А после обеда, когда даже тех, кто не ел ничего, одолела сонливость, напомнил о себе командир боевой бригады.

– Только этого не хватало, – проворчал Ференц, едва они вышли из столовой. – Приказано немедленно строиться на плацу. Так что руки в ноги и зашагали в ту сторону, пока тактик не разозлился.

Оле тяжко вздохнул и затопал вслед за товарищами.

На то, чтобы построиться, тринадцатой боевой бригаде понадобилось куда больше времени, чем обычно. Но тактика это, вопреки ожиданиям, не разозлило, даже не вызвало раздражения.

– Равняйся! Смирно! – гаркнул он, едва последний из боевых форсеров занял место в строю. – Вольно! С радостью сообщаю, что вы все прошли сегодняшнее испытание. Я счастлив командовать настолько качественными бойцами Эволюции!

Во время пламенной речи Чингиз надувал щеки и пучил глаза, что делало его похожим на фатумского паука-всеяда.