Дмитрий Казаков - Вопрос верности

Оле нервно сглотнул, поднял голову. Улыбавшийся командир звена обнаружился на бруствере.

– Э… а что с ним делать?

– Добей, – равнодушно сказал Ференц. – Еще не хватало нам возиться с чужими ранеными. Своих за глаза хватит.

Он перепрыгнул окоп и побежал в сторону военного лагеря.

Оле опустил взгляд на лежавшего врага, нацелил пушку в лицо, на котором застыла гримаса удивления.

– Ну, давай… – подбодрил сам себя, вспоминая, как на Трясине участвовал в насильственной унификации, убивал поставленных к стенке бунтовщиков.

Этот точно такой же, только не потенциальный, а самый настоящий. Он выступил против воли Пророка с оружием в руках, и он при определенном стечении обстоятельств мог сам целиться Оле в голову.

Нажать гашетку оказалось до смешного легко.

Пушка изрыгнула плазмоид, тот прожег тонкий химерин на лице. Голова живого существа превратилась в обугленный череп. Бунтовщик умер, не приходя в сознание, а Оле поспешно выбрался из окопа.

Пехота и танки справа и слева преодолели линию обороны и двигались к забору военного лагеря. Никто по ним не стрелял, вообще никаких бунтовщиков видно не было.

– Куда же они делись? – пробормотал Оле себе под нос и отправился догонять своих.

Завизжала циркулярная пила на клешне одного из «Зверей» и тот принялся резать колючую проволоку, точно гнилые веревки. Через образовавшуюся дыру биотанк пролез на территорию лагеря, за ним последовало звено Ференца, в атаке потерявшее троих бойцов.

Лагерь выглядел обыденно, почти ничем не отличался от военной базы на Хордане: возведенные наспех бараки, плац для построений, стрельбище с обугленными мишенями, склады.

– Никого, – удивленно проговорил субтактик. – Или они от страха перед нами испарились, или разведке надо поотрывать головы…

– Думаешь, ушли? – спросил Джон. – Но куда?

– Ответа на этот вопрос у меня нет, – Ференц остановился. – Но сопротивление было очень хлипким. Так, у нас есть приказ осмотреть вон ту казарму. Кстати, Оле, как плечо? Болит?

– Нет, – только в этот момент вспомнил, что и вправду был ранен, и поспешно скосил глаза.

Случалось, что комплекс жизнеобеспечения вбрасывал в кровь столько адреналина и обезболивающих веществ, что форсер продолжал сражаться с тяжелым повреждением. И только потом, когда бой заканчивался, ощущал, насколько серьезно ранен, и погибал от потери крови.

Но Оле обнаружил на плече только прореху в комбинезоне, а под ней гладкий серый химерин.

– Спасибо новому имплантанту, кудрявые небеса, – заметил Андре. – Заросло мгновенно, и царапины не осталось.

– Пошли-пошли, – подбодрил субтактик подчиненных, и он заторопились к бараку, на вид совершенно неотличимому от прочих.

Прижались к стене рядом с дверью, а Ференц осторожно толкнул ее. Скрипнули петли, стал виден кусочек тамбура – стена, шкаф в углу. Но никто не выстрелил, ничего не шевельнулось.

– Вперед, – и субтактик первым шагнул внутрь. Оле последовал за ним. Прошли через тамбур, где зашелестели под ногами обрывки упаковочной фольги от сухих пайков. И оказались в казарме.

– Снова никого нет, – Оле испытал даже легкое разочарование. Где враг, что должен оказать упорное сопротивление? С кем сражаться, чтобы отомстить за Петра и всех остальных, погибших сегодня?

Ряды застеленных кроватей, тумбочки, голые стены, необычно большие окна, каких на Хордане не будет никогда. Запах старой обуви и дезинфицирующего геля, что используют в туалетах.

И никого.

– Мне это очень не нравится, – сказал Яков. – Такое впечатление, что они готовились к нашему наступлению и знали, что им его не сдержать. А те, кто встретил нас в окопах, просто смертники. Отвлекли внимание, чтобы мы раньше времени ничего не заподозрили.

– Чего ты хочешь? – Ференц почесал в затылке. – У бунтовщиков верховодят ветераны, такие же, как ты или я. Они знают, как воевать. Так, осмотрели помещение, быстро!

Заглянули в санузел, но не нашли там ничего достойного внимания. Проверили тумбочки и даже шкаф в тамбуре, но везде обнаружили одно и то же – пустоту.

– Готов поклясться всеми параграфами Стального Кодекса, что так же голо на местных складах! – заявил Джон. – Это… эти твари прихватили все, что могли и удрали. И я даже знаю, куда! – и он указал на окно, где виднелся забор, сторожевая вышка, а на горизонте горы.

– А что там такое? – спросил Андре.

– За этим хребтом – люди, – пояснил субтактик. – Предатели могли решить перейти на их сторону.

– Но такое невозможно… – сказал Оле. – Пусть они против Пророка, пусть их геном искажен, но отправиться на поклон к врагу… Брр! Это же отвратительно.

– Для тебя, – мягко улыбнулся Яков. – А для тех, чьи мозги работают по-человечески, это может показаться вполне естественным ходом.

– Ладно вам болтать, – Ференц зашагал к выходу. – Пошли, а то все интересное пропустим.

Когда вышли из покинутой казармы, военный лагерь выглядел совсем не так, как пятнадцать минут назад. Всюду виднелись шагавшие форсеры, танки выстроились на плацу, а через открытые ворота один за другим въезжали транспортеры. В первом из них Оле узнал машину стратега.

Без искажающего защитного поля она выглядела вполне обычно.

– О, смотрите, – сказал Джон, поднимая руку. – Там чего, пленных унифицируют? И не допросят даже…

– Наверное, допросили уже, – Оле глянул в ту сторону, где вдоль стены одного из складов строили бунтовщиков.

Их было немного, и почти все с трудом стояли на ногах. Бывшие бойцы штрафной бригады, судя по всему, сдавались в плен лишь с тяжелыми ранами, не имея возможности сопротивляться или бежать.

Хотя, честно говоря, Первый Параграф тоже не особо стремился оставлять кого-то в живых.

– Огонь! – приказал командовавший унификацией субтактик. Его бойцы одновременно выстрелили.

На Эброне стало полудюжиной бунтовщиков меньше.

Ноги переставлять удавалось лишь ценой невероятных усилий. Болели стертые пятки, ныли мускулы бедер и голеней. В колени и лодыжки точно вонзили по десятку стальных шипов.

Марта просто заставляла себя двигаться. От слабости и голода ее шатало, мир вокруг колыхался и норовил провалиться куда-то. Небо казалось черным, солнце над горизонтом – серым, а море – почему-то белым.

С того момента, когда погиб Ганс, прошло пятеро суток. Комбинезон, спасший ей жизнь, Марта бросила еще три дня назад, когда поняла, что оставила за спиной патрули врага и что в горах боевой костюм – лишняя тяжесть. Спрятала его в одну из попавшихся пещер, завалила камнями.

Подумала тогда, что можно бы выкинуть и ионное орудие, но затем от этой мысли отказалась.

«Ярость» болталась за спиной, и на то, чтобы протянуть к ней руку, не было сил. Первые двое суток шла без остановки, лезла по кручам, закладывала петли. То и дело ей казалось, что погоня вот-вот настигнет.