Алексей Корепанов - Зона бабочки

Жаль, конечно, что ему попался именно голем, а не снорк, контролер или псевдогигант. Вернее, не то чтобы жаль… Просто было бы привычнее. В компьютерную игру «S.T.A.L.K.E.R.» ему играть доводилось. Сразу стало бы понятно, откуда тут ноги растут. А может, он на самом деле угодил в какую-нибудь компьютерную «стрелялку»?

Впрочем, эта мысль была совершенно неоригинальной.

Герман опустил пистолет и предупредил голема:

— Стой, где стоишь. Ты что-то хотел мне сказать, приятель?

Голем повел могучими плечами и прохрипел:

— Очень распространенная ошибка. Многие почему-то полагают, что если предмет можно потрогать, значит, он действительно существует.

— Хочешь сказать, что этого памятника брату по разуму здесь нет? — Гридин кивнул на сфинкса-инопланетянина.

Глиняный переступил с ноги на ногу, и Герман тут же шевельнул рукой с пистолетом. Однако создание из еврейского фольклора осталось стоять на месте.

— На этот вопрос ответить невозможно, — вновь раздался басовитый и теперь уже не хриплый голос.

Было в нем что-то механическое. Так, наверное, мог бы говорить оживший игровой автомат. Или холодильник.

— Ну и не надо, — сказал Гридин. — А кто это? Наш предок с Альфы Центавра?

— Это предок Белых Ворон.

— Тоже неплохо. «Белые вороны» — это в переносном смысле? Или действительно альбиносы? Уж больно крупные у них предки…

— Важно совсем другое, — пророкотал голем. — Создатели египетской «Книги мертвых» считали загробный мир таким же реальным, как тот, в котором они жили. Создатели же тибетской «Книги мертвых» полагали, что Загробье столь же иллюзорно, как и Предгробье.

Голем говорил размеренно, и каждое слово было подобно тяжелому камню — он создавал их и бросал в Гридина, намереваясь завалить с головой. Но ничего нового для себя Герман пока не слышал — хотя на душе у него почему-то стало тревожно.

— А истина в том, что здесь, в Загробье, равноценно и первое, и второе утверждение. Хотя, если ты не совсем слеп, то можешь обнаружить: неверно ни то, ни другое.

Последнюю фразу Гридин уже не усвоил. Все его сознание сосредоточилось на одном только слове, произнесенном странным собеседником.

— Загробье… — пробормотал он, во все глаза глядя в неживое лицо голема. — Это… вот здесь… здесь загробный мир? Я в загробном мире?!

Ему было и смешно, и жутковато. И сразу вспомнилась река с лодкой. Местный Стикс.

— Да, это Загробье, — мертвым голосом подтвердил голем.

— И кто же ты такой? Глиняный консультант? И когда это я успел умереть? Как-то не заметил…

— Не знаю, каким я тебе представляюсь, но это не имеет никакого значения.

Голем качнулся вперед, словно собираясь сделать шаг. Но не сделал.

— А собственную смерть заметить невозможно, — продолжал он. — Невозможно заметить сам момент перехода. Тебя умертвили, чтобы ты смог пуститься на поиски. Но поиски твои бесполезны. Даже если и найдешь — что ты будешь делать дальше? Отсюда в Предгробье возврата нет.

— А как же Лазарь? — спросил Гридин, поигрывая пистолетом. — Сказал Иисус: «Лазарь, иди вон!» — и тот встал и пошел вон. Да и сам Господь, помнится, воскрес. «Смертию смерть поправ». Не так ли?

Гридин не скрывал иронии. Тоскливое жутковатое ощущение исчезло, сменившись уверенностью: глиняное чудо-юдо просто компостирует ему мозги. Кем бы оно ни было на самом деле — иллюзией, оборотнем или кем-то еще, — но цель его разговоров стала Герману понятной. Не получилось превратить в лепешку с помощью джипа, так решили убедить в бесперспективности поисков.

Кто решил — Гридин не знал, да это было и неважно. А важно было продолжать поиски — до победного конца. Какое же это Загробье, если Скорпион может досюда дотянуться? Причем уже во второй раз.

Голова сфинкса находилась в каком-то метре от Гридина. Он не заметил, когда и как это произошло, но теперь видел не лик серого гуманоида с «летающей тарелки», а Станислава Карпухина. Каменный лик, со сдвинутыми мохнатыми бровями.

«Смотри, Командор, — словно молча предупреждал Скорпион. — Не позволяй всяким вешать тебе лапшу на уши. Лапша горячая, уши обожжешь!»

— Ты не Лазарь, и не Иисус, — голос голема стал громче, и в нем вновь появилась хрипота. — Ты не вернешься. Дальнейший твой путь — только вниз. И не туда, куда ты направляешься, а назад.

— Ладно, приятель, — чуть ли не весело сказал Гридин. — Не знаю, от какого бен Бецалеля [10] Йегуда Лива бен Бецалель — главный раввин Праги. Легенда приписывает ему создание искусственного человека — голема. ты сбежал, но покалякали — и хватит. Мне идти надо, однако. И именно туда, — он показал «глоком» в сторону решетчатой школьной ограды. — Попробуешь помешать — пристрелю.

Голем столбом стоял на месте. Похоже, он стал такой же скульптурой, как и сфинкс, у которого вновь было инопланетное лицо. Герман подумал про деда и его странные сны и не удержался от вопроса:

— И все же, кто такие белые вороны?

— Новые знания тебе уже не нужны, ты в Загробье, — прорычал глиняный человек… нет, уже не человек: перед Гридиным стоял на задних лапах бурый медведь, и вид у него был отнюдь не добродушный.

Герман не стал гадать, иллюзорный это зверь или нет, и что тот собирается предпринять. В любом случае, в тылу должно быть чисто. Поэтому, хоть дева-сирена и безмолвствовала, он вскинул пистолет и…

И отпрянул от края обрыва.

КамАЗ с клепаным военным кунгом цвета хаки, увенчанным блюдцем спутниковой антенны, пробирался по лесной дороге, то и дело ныряя колесами в выбоины и расплескивая жижу, сотворенную недавно прошедшим коротким, но обильным дождем. С листьев еще продолжали падать капли, однако небо вновь было чистым, и, заменяя солнце, сияла там великолепная радуга. Самого солнца уже не видно было за деревьями — близился вечер. Один из тех подмосковных вечеров, о которых поется в песне. Урчание мощного двигателя эхом отскакивало от стволов и тут же глохло в чаще, начинающей менять окраску в преддверии осени.

В обеих боковинах кунга, под крышей, располагались рядком по три окна, но тонированные стекла не позволяли увидеть то, что находится внутри. Зато кабина была открыта для обозрения любому прохожему — правда, с тех пор, как КамАЗ свернул с шоссе в лес, ни люди, ни звери на дороге не попадались. За рулем сидел парень в полевой военной фуражке и камуфляжной куртке, в колер с автомобилем. В кунге находились еще трое мужчин в такой же пятнистой форме без знаков различия. Двое сидели в креслах у низких столиков с дисплеями, а третий производил манипуляции с выставленной вдоль стенок аппаратурой все того же защитного цвета. На панели электронных часов под потолком светились числа: «25.08. 18.13». Военные делали свое дело привычно и споро, не обращая внимания на качку, и время от времени роняли короткие фразы: