Коротыш Сердитый - Боцман и раздолбай (СИ)

Асамзула чувствовала душевные переживания наемника, чего за ним вообще не замечала, понимая, что этот поток в нем не просто что-то изменил, он изменил его всего, как физически, так и духовно, заставив переосмыслить все то, что он делал и возможно сделает. Она чувствовала радость и грусть, ненависть и робость и все это в какой-то мере относилось к ней. Сама не понимая, но ощущая, что так будет правильно, она коснулась человека, передала ему свое спокойствие и уверенность. Тот благодарно накрыл ее ладошку своей лапищей, потом взял за руку и повел за собой, словно несмышленое дитя. Девушка вспомнила отца — он тоже иногда делал так, подбадривая Асамзулу, делясь с ней своим духовным теплом, когда ей было страшно или обидно. Первый опыт знакомства с противоположным полом был отрицательным — парень тут же попытался залезть к ней под юбку и пришлось его слегка утихомирить боевым приемом, но потом она проревела всю ночь в подушку. Отец зашел в комнату, присел на кровать. Он ничего не говорил, просто присутствовал рядом и Асамзуле стало легче. Она, запинаясь и шмыгая носом, стала рассказывать, что на придумывала себе одно, а он повел себя как сволочь. Отец погладил ее по голове, прошептав, что время еще не пришло, она найдет свою судьбу, стоит только жить и не сдаваться, не отступать и не склоняться перед обстоятельствами. А этот урод… что ж, очень даже хорошо, что он проявился так быстро, не пришлось потом делить имущество. Асамзула тогда рассмеялась, настроение ее улучшилось.

— Пришли. — Объявил змей, входя в огромный грот, посреди которого разлилось озеро.

«Душевых» кабинок было три — просто ширмы, отделенные деревянными щитами. Наверху бочки, в которые наливалась по желобу вода, стекавшая в корыта для стирки, после чего куда-то уходившая грязной в недра горы. Змей подошел к одной из кабинок, откинул тканевую ширму, показал где лежит мыльный корень и мочалка из веток какого-то кустарника, смотанная веревкой. Рома потрогал ее — мягкая и в то же время жесткая, то что надо. Стоило повернуть кран и с бочки полилась теплая вода. Боцман плеснул себе на лицо и растер по коже — пришло забытое ощущение удовольствия. Это тебе не ионный душ с его невидимыми излучениями, грязь сама отваливается, подумал он. Как приятно подставить лицо под струи воды, думал он, раздеваясь и бросая рваный комбез на лавку, что стояла внутри раздевалки. Он остался голым, посмотрел на себя — вроде ничего не изменилось. А ты чего хотел, елду как у коня, подумал он и мысленно засмеялся. Змей дежурил снаружи, не собираясь оставлять одним это опасное существо, а Рома радостно плескался, открыв кран на полную — все равно в бочку продолжала набегать вода. Местные гномы придумали хитроумное устройство — обычный поплавок, который поднимался по мере наполнения бочки и перекрывал поток из отдельно идущего в каждую емкость желоба, захлопывая заслонку. Дешево и сердито.

Змей не соврал — вода действительно придала сил и сняла усталость. Рома закрыл кран и присел на лавку, обсыхая и дожидаясь одежду. Вытянув ноги, он подумал, что хорошо бы попариться в баньке, как у него вдруг щелкнуло — противного звона и шума в голове уже не было. Он даже перестал шевелиться, прислушиваясь, но поток падающей воды, плеск и шелест уже не вызывали той ноющей боли. Он резко хлопнул в ладоши — за стенкой вскрикнули от испуга, занавеска шевельнулась, но никто не появился — в голове было тихо и спокойно. Рома откинулся на деревянную стенку — похоже у головастиков получилось исправить его недостаток. Приятная нега растеклась по телу, от воды шло тепло, небольшой сквознячок от вентиляционных отверстий пробегал по коже, заставляя волоски шевелиться. Я теперь похож на черта, подумал Рома, только рогов и копыт не хватает, такой же волосатый, красноглазый и черный. Он даже улыбнулся и еще сильнее откинулся на стенку, как она под ним поехала и Боцман начал заваливаться. Резко оттолкнувшись, переворачиваясь прямо в воздухе, он попытался удержать ее руками, но зацепиться было не за что и душевая кабинка лишилась своего ограждения. Моющаяся соседка завопила от ужаса, прикрываясь, Рома пробормотал:

— Пардон, — но его не поняли, потому что браслет остался в раздевалке.

Он попытался быстрее поднять стенку, Асамзула прекратила вопить и искоса разглядывала человека, которому прикрыться даже нечем было, кроме мочалки. Боцман очень быстро поднял перегородку, взяв за верх, которая была просто вставлена в пазы, даже не закреплена, похоже, местным в голову не приходило, что на нее можно облокотиться, но пришел такой вот нехороший Рома и все сломал. Наконец, под беззвучный смех змея, стенка была восстановлена и девушка настороженно продолжила мытье, а из-за стенки пробурчал хриплый незнакомый голос, принадлежащий наемнику:

— Я не специально, кто же знал, что она вообще ни на чем не держится? Ты меня извини, больше такого не повториться, да и не подглядывал я, вот честно клянусь!

Ага, так я тебе и поверила, подумала девушка, так зенки и вылупил, наверное, все в подробностях рассмотрел, хотя она и успела прикрыться. Ну, я тоже хороша, призналась она себе и кончики ушей сделались фиолетовыми, успела мазнуть взглядом по фигуре и должна сказать, что человек сильно изменился, хотя до этого я его голым не видела — все время в бронекостюме. А тут такой атлет-красавчик. Стал больше похож на федералов — такой же квадратный подбородок и голова, а вот телом и глазами — типичный нишх, только копыт и рогов не хватает, да и ноги не такие волосатые. Она посмотрела на свои, пригладила шерсть. Может быть, я для него уродина, подумала Асамзула и тут же загрустила.

— Ничего не уродина. — Раздалась в голове материна мысль — она принесла одежду. — Уж я-то в этом понимаю. Может, ты и не дотягиваешь до их стандартов красоты, но он сам теперь тот еще урод, так что выбор у него небольшой.

— Мама! Как ты можешь такое говорить!

— Я могу, мне многое можно. — Она помолчала, потом добавила. — А что, хороший зять из него выйдет — сильный, ловкий, крепкий защитник, а остальное приложится.

— А как же материальное положение? — спросила с подковыркой Асмазула и стала насухо вытираться, приняв от руки матери полотенце.

— Знаешь, сто пятьдесят лет, проведенных на этой планете, заставили меня пересмотреть свои взгляды. — Улыбнулась она. — Накормлен, напоен, спать уложен и покой твой охраняется — что еще нужно? Это там, в цивилизованных мирах надо бояться ближнего своего, а здесь — только диких тварей.

— Боишься улетать? — спросила дочь.

Эмания чуть задержала с ответом.

— Ты знаешь, мы всегда страшимся неведомого, менять все очень тяжело. Мы уже давно забыли про ту старую жизнь, хотя и стремились всегда к ней. Нейросетей тут раз обчелся, к тому же если мы всплывем где-нибудь в галактике, то это принесет еще большие проблемы, но и оставаться здесь нельзя, так что придется улетать. — Вехинка грустно улыбнулась. — Одевайся и пойдем спать, время уже позднее, а завтра утром соберется совет — Кирк уже давно вынашивает план нападения на комплекс.