Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

Гулко ударился металл, челнок стыковался. Я отвернулся на мгновение, окинув взглядом экраны, чтобы убедится в нормальных параметрах стыковки, а когда обернулся, титрина уже не было. Я, признаться, был настолько измучен, что продолжать праздные разговоры совершенно не хотелось. В свете того, что предстоит следующее задание, у меня очень мало времени на отдых.

А, судя по нашим с Тверским состояниям, еще придется поваляться в лазарете… ой, как же я это не люблю!

Нехорошие предчувствия оправдались, Покровского переубедить не удалось и обоих забрали в лазарет. Яростно расспрашивали, но мы отвечали односложно и вяло. Яра и вовсе подключили к каким-то аппаратам, Змей с подозрением поглядывал на показания приборов, но ничего не разъяснял. Похоже, вколол снотворное, потому что я мигом уснул. А, может, так устал.

Проснулся не сразу, лежал какое-то время в полудреме, прислушиваясь к разговору, не совсем понимая, снится ли мне сон или рядом кто-то говорит.

— У Тверского шизофрения, похоже. Он пережил потрясения, хотя сам рассказывает, что ничего такого…

— А с Доровым чего?

— Наташ, кроме перелома лучевой кости, которую он раздробил в пыль, ничего такого — утомление сильное, упадок сил. Проспится. Меня Тверской волнует, полковник — не последняя фигура и должен идти вместе с Доровым уже завтра на Двухглав.

— Я читала. Сейчас, как главный офицер, имею допуски ко всему. Корабль уже выходит к точке, но если они не поднимутся…

— Ничего не останется, как ждать.

— А стимуляторами их накачать?

— Ты их убить хочешь, девушка? Ради какой такой высшей цели? Ради той земли, которой плевать на людей?

Помолчали.

— Змей, ты полетишь с ними на Двухглав?

— Думаю, да, хотя мне немного не по себе. Я насмотрелся на них по возвращению, наслушался. Мне не впервой идти в бой, но что-то староват я, да, староват. Да и Тверского совсем уж недолюбливаю, он моей семье угрожал и плевать, что его вынудили.

— Нас всех Земля подставила, Станислав Юрьевич, не переживайте. Но как-то так неловко возвращаться, не сделав всего. Не победив. В конце концов, мы же могли отступить в самом начале, а теперь чего халтурить? Это я все к тому… то есть не к тому, что мне Дорова не жалко. Наоборот, когда он вот так лежит, как мертвый, у меня сердце останавливается. Но нужно же победить! Ради тех, кто уже умер. И что самое ужасное, Станислав Юрьевич, сделаем мы дело, и все забудут про нас до следующей оказии… до следующего раза, когда некого будет за глотку взять.

— Ох, девочка, меня по имени отчеству с самого взлета никто не называл. Кажется, в другой жизни все это было, представляю, чего пережили вы.

— Да я то что, я так, — она помолчала. — Мне бы со своими проблемами решить. Похоже, самой все придется. Говорят иногда, знаете, я где-то читала, что тот, кто сильнее, должен поспешить, чтобы успеть спасти любовь. Иначе будет поздно. И не всегда это будет тот, кто действительно виноват. Вам Доров ничего не рассказывал, ну, по дружбе.

— Про что? — в голосе Змея проскользнули невинные нотки.

— Про то, как он с рыжей перепихнулся. Серьезное у ни там что-то или так?..

— Эх, девушка…

— А что я, я ему не изменяла!

— Врешь ты ему, вот что. Все проблемы из-за этого. Понимаю, что для его же блага, но как-то…

— И о чем мне врут? — я приподнялся на локте, обозначая себя. На шею надавил какой-то провод, но я не обратил на это внимания. Да, можно было дослушать и все узнать, но очень не хотелось прикидываться, мне нужно было, чтобы Натали сама мне сказала о том, на что намекал дядя. Если не трусиха и вправду верит, что можно между нами еще что-то решить, пусть правду говорит сейчас и сама.

Она сидела у самого входа на откидном кресле. Когда я уставился на нее, вспыхнула, с укором посмотрела на Змея. В ее взгляде явственно читалось: вы же говорили, что он еще долго не проснется.

— Так что ты мне хочешь сказать? — нетерпеливо переспросил я.

— Только после тебя, — ощетинилась моя бывшая.

— И что же ты хочешь от меня услышать? Извинения?

— Может быть, рассказ о том, как тебе хорошо было с рыженькой? Кортни мне все рассказала!

Змей встал, желая, по-видимому, ретироваться из опасного для жизни участка пространства, но Натали вскочила и пулей вылетела из медотсека.

Мы с дядей одновременно вздохнули, Стас достал бутыль спирта, стаканы. Молча выпили, снимая стресс. Я даже не стал спрашивать, можно ли мне употреблять, ведь я, судя по всему, был накачан медикаментами. Но, раз Змей дал, значит, наверное, можно.

— Вот зачем бабы друг другу такие вещи рассказывают? — с тоской спросил я.

— Можно подумать, мужики молчат, — проворчал Стас. — Не удивлюсь, если Кортни, будучи девочкой такой… своеобразно-наивной, уточнила у Наташи, не против ли она…

— Не против чего? — не понял я.

— Ну, что Кортни будет с тобой встречаться. У женщин бывает такой этикет.

— Что за чушь, зачем спрашивать?… — Я запнулся, ну да, ведь Ната — моя бывшая.

И Кортни ко мне больше не приходила, может, спросила, а Ната запретила, вспылила или еще чего. Та и уступила, Кортни ведь не имела на меня видов…

О чем я думаю? Женщины не мужчины, они не приходят на один раз, даже если уверяют в этом! Не приходят просто так, их желания всегда основаны на чувствах, не на химии. Они ждут взаимности, хотя внешне могут казаться независимыми. Да и химия любая, что женская, что мужская быстро не успокаивается.

— О чем она мне врет, Стас, у нее тоже кто-то есть? Она спала с Тверским? С…

— Не гадай, еще угадаешь, — проворчал Змей. — Вот ты непутевый, нет у нее никого, не смотри на меня так.

— Но тогда что? Ты же сейчас все изменить можешь…

— Только в худшую сторону, племяш, только в худшую… — Стас замолчал. — Сама она тебе расскажет, выпей еще и спи…

— Когда она мне расскажет?! Чего она мне расскажет? Да что же вы меня за дурака держите?

— Не говори глупостей, Доров, ты сейчас не в себе. Расскажет тогда, когда решит тебе отомстить. И я уверен, ты будешь к этому не готов. К женской мести нельзя подготовиться.

— Так помоги мне!

— Ну не могу, обещал я молчать, — Стас вздохнул — Есть дела, в которых нельзя даже оценку давать, не то, что советов. Это мой принцип, Доров, понял? Не нужна мне такая ответственность, чтобы в один прекрасный момент ты с ненавистью мне высказал все, что накипело…

— Да что ты…

— А то, что это обычно заканчивается фразой «если бы ты не влез». Если бы не давал советов, если бы не подтолкнул. Не надо тут, понимаешь ли, — Змей так возмутился, что даже его словарный запас сократился до возмущенных пофыркиваний. — Знаешь что, прекрати над стариком издеваться, или я тебе сейчас по капельнице снотворное пущу.

— Да ты суров, — с досадой проворчал я. — Про Тверского чего?