Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Отлично, у нас полно времени, чтобы выбрать! На такое я даже рассчитывать не мог! Веришь, не знаю, что делать. На Землю, наверное, лучше не соваться. От нас отказались с легкостью, которая удивила даже меня. Значит, правительства напуганы. Я не виню их, хотя чертовски обидно, когда тебя одного оставляют отдуваться за всех. Но знаешь, причина вовсе не в этом, мы можем привести андеанцев за собой.

— Неужели ты думаешь, Антон, что андеанцы не знают курса до Земли? — спросил Стас с насмешкой. — Неужели ты думаешь, что им понадобится проводник, если они знают о нас так много? И объясни мне пожалуйста, что это за Нуарто, не помню такой планеты. Зачем нам туда?

— Нулевой сектор, планета Нуарто в системе Союза. Главная дипломатическая планета космоса, как не стыдно это не знать? Нам непременно надо попытаться вступить в Союз. Однажды мы получили отказ, но это был первый полет и мы не очень-то хотели принимать на себя все вытекающие из подобного договора обязательства. Кроме того, мы не понимали всей важности подобного хода. Информация, которую мы получили в полете на Ротос-4…

— Это когда ты чуть не сдох? Знаешь, я был очень зол на тебя, да и на всех тоже. Родеррик после взлета все тянул время, забивая системы корабля материалами с кристаллов. Сидел, сгорбившись, у монитора, и просматривал информацию, стараясь на глаз определить относительную важность тех или иных данных. Он тогда был молодцом, но я до сих пор не могу простить ему того, что торианцы успели сделать с тобой.

— Я ведь поправился благодаря Ворону, чего еще ты хочешь?

— Шрамы здесь, — Стас провел рукой по груди, — не заживают никогда.

— Я за одно благодарен, что Родеррик определил время посадки именно тогда, когда это было по-настоящему необходимо.

— Ты о чем? — уточнил Змей.

— Торианцы собирались применить приборы контроля личности…

— Да ты заливаешь!.. — глаза дяди округлились, и несколько секунд он выглядел необычайно комично, словно только что проснувшийся лемур.

— Если бы Родеррик не отдал приказ…

— Если бы ты, племянник, не был идиотом, ты бы сам отдал этот приказ! Ради чего ты собирался расстаться с разумом?!

— Оставим это, Стас, я сам не знаю, — холодно отрезал я. — Возможно, полная информация, которую несли на себе кристаллы, изменила бы что-то. А возможно, что нет. Вернемся к делам. Мы, благодаря Родеррику и мне, отстояли часть информации, хоть это даже и не одна десятая ее часть. Теперь мы знаем куда больше, и в состоянии понять, что на тот момент Союз просто не мог принять нас под свое крыло. Мы — слишком недоразвитая планета, у нас нет никакого военного флота хотя бы ничтожно значимого в галактических масштабах. Мы самозванцы, Стас. Мы торгуем натуральными продуктами, как меняют аборигены свои золотые кулоны на побрякушки из стекла и пластмассы. Нам пора с этим заканчивать. Мы можем подать заявление на вступление в Союз. Предоставим им возможность обмена галактических технологий на наши ценнейшие ресурсы. Как только документ уйдет на рассмотрение в Совет Союза, мы получим дипломатическую защиту. Мы и наша планета. Это гарантирует Земле еще какое-то безопасное время. Насколько я помню — год до вынесения окончательного решения. Пока документ будет находится в Совете, Союз возьмет нас под свою защиту. Даже если нам в конечном итоге откажут, мы выиграем год и попытаемся разузнать побольше об андеанцах, об их технологиях и о том, какими методами с ними бороться.

— А что случиться, если Ворон будет далеко, а на Землю нападут эти смертоносные хищники? Что если мы вернемся, а Земля окажется пустой, и лишь эти утонченные вампиры будут ходить босиком по нашим полянам и нюхать сирень поздней весной, вслушиваясь в пение соловьев?

С удивлением я смотрел на Змея. Никогда не слыхал от него лирики, никогда не думал, что он умеет говорить красиво. Никогда не подозревал, что Земля, которую он когда-то проклял вместе с большинством ее обитателей за жестокость и жадность, так много для него значит. Слова Змея еще звучали у меня в ушах. Красивые слова о прекрасной Земле, над которой неожиданно нависла смертельная опасность. Змей был прав: если мы бросим Землю то, возможно, вернувшись на нее, найдем лишь пустынные ландшафты, не менее прекрасные, чем раньше. Что будет тогда?

— Я не знаю, — тихо ответил я.

— И я тоже. Как обидно…

Вот до чего я докатился после смерти Родеррика: теперь советуюсь с врачом. Наш разговор с ним был большой ошибкой. Капитан должен молчать, чтобы не сеять сомнения в сердцах людей. Ведь Стас вскоре заговорит об этом с Денисом, а Денис… Нет, я уже совершил ошибку и дороги назад нет. Теперь мне надо советоваться со всем экипажем. Настал тот момент, когда придется принимать решение, от которого может зависеть жизнь всего человечества. Я должен принять это решение сам, но мне нужно выслушать мнение каждого члена экипажа, не зависимо от его ранга.

В сомнениях я вру сам себе, ведь я уже принял решение, но никак не могу объявить об этом. Странно, но это две разные вещи. Я знаю, как надо поступить, но осмелюсь ли я отдать приказ? И поверят ли мне на слово люди? Не усомнится ли?

— Ворон, вербальное обращение ко всем членам экипажа. Говорит Антон Доров. Я призываю всех собраться в кают-компании через десять минут. Хочу поделиться информацией. Конец связи.

Я вздохнул, глядя на себя в зеркало, и шагнул под колкие струи воды, которые теплыми прикосновениями вернули меня к жизни. Не время для отчаяния. Время для действий.

Обтершись полотенцем, я быстро оделся, зашнуровал ботинки, оправил куртку из тонкой черной ткани и снова посмотрел на себя в зеркало. Другое дело. Теперь я похож на капитана. Пусть все будет снова как раньше, когда Родеррик был еще жив…

Я аккуратно зачесал назад влажные волосы и твердым шагом направился в кают компанию, где уже ожидал в нетерпении весь мой экипаж. Мой и Ворона.

Я вошел и оглядел своих друзей. Все лица без исключения были хмуры. Здесь было достаточно просторно, чтобы вместить весь экипаж, но многие не стали садиться. Антуан Варе и Марк Торен — два англичанина, входящие в абордажную команду — стояли в углу и о чем-то тихо разговаривали. У выхода из кают-компании, непринужденно прислонившись к переборке плечом, стоял Змей. Он смотрел мимо меня.

— Итак, — сказал я, и пятнадцать пар глаз разом обратились ко мне. — Итак.

Я взял стул и поставил его посреди кают-компании, потом сел на него.

— Пришло время поговорить в неформальной обстановке, господа. Ситуация слишком серьезна, чтобы я мог разрешить ее на свой страх и риск. Родеррик Стерт мертв. Андеанцы опасны, Земля на запрос о помощи отрубила канал связи. Нас бросили, господа, от нас отказались. В ситуации, когда мы столкнулись со смертельной опасностью, Земля решила отступить в надежде, что если мы оплошаем, она не будет с нами связана.