Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

— Еще есть иглометы, — напомнил пилот. — Помните, импульсные пушки? Человека пробивает насквозь, наконечник распадается на части, иглы блуждают по телу…

— Вооружаемся пистолетами?! — азартно спросил Денис, не слушая пилота.

— Земля — дура, — зло выплюнул я. — Пожалела нам для защиты автоматы!

— Это уже обсуждалось неоднократно, — вздохнул Денис и взял меня под руку. — Они ж боятся конфликтов! Пошли, я отведу тебя в медотсек.

— Сам дойду, — поморщился я.

— У нас еще есть время, о подходе челноков предупредит Агатон. Нам нужно оружие. Пойдем же, Антон!

— Да-да, — согласил я и пошел туда, куда повел меня Денис. Когда я покидал рубку и входил в ярко освещенный коридор, мне показалось, что черный фон, который я теперь постоянно видел, стал светлее. Может быть, зрение все же вернется?

— Что со Змеем? — прямо с порога спросил я.

Мари заговорила, и я услышал легкую испуганную нотку в ее голосе:

— Дырка у него в черепе, вот что! Большая рана и очень много крови. Сотрясение мозга…

— Жить будет? — прислоняясь к стене, я устало подумал, что время потерь только начинается.

— Будет, кома оказалась нестабильна! Он очнулся, я дала ему снотворное, подключила к аппаратуре, он не встанет быстро! Теперь я совсем одна…

— Да успокойся ты, это твоя работа, вот и делай ее, — холодно одернул я девушку. — Учти, что нас скоро будут штурмовать, тогда работы у тебя еще прибавится.

— Хорошо, — немного обиженно отозвалась Мари. Ну и пусть себе обижается, главное, чтобы действовала четко и по существу. Боевые условия.

— Мари, ты справишься? — мягко спросил Денис, толкнув меня в бок. Это был явный упрек.

Девушка помедлила, а потом твердо ответила:

— Так точно! Что-то случилось?

— Капитан ослеп.

— Как это произошло? — спросила она и спохватилась: — Садитесь, садитесь сюда, — Мари потянула меня, усадила на кресло у мониторов, стала ощупывать лицо.

— Работал внешний экран, когда нас выдернули из прыжка. Была яркая вспышка.

Тут я вздрогнул: свет повторно ударил мне в глаза, отозвавшись болью в ноющей голове.

— Хорошо, — сказала Мари, и я почувствовал в голосе женщины удовлетворение. — Зрение вернется через три-четыре, может, пять часов. Вы хорошо реагируете на свет, но глаза повреждены, все сосуды полопались, полностью зрение придется восстанавливать коррекцией.

— Ворон, — обратился я к молчаливому кораблю, кивнув Мари, — восстанови систему голосовой связи.

Почти сразу же над потолком что-то зашуршало.

— Вашим глазам нужен покой, — продолжала Мари, — я закапаю лекарство, восстанавливающее сетчатку, и наложу повязку, чтобы свет не тревожил…

— Мне несподручно с бинтом ходить, Мари, — жестко отрезал я. — Я завяжу глаза черным платком, если это необходимо. Не могу же я появиться перед моими людьми в бинтах!

И Денис и Мари промолчали, они понимали, о чем я. Нас — двенадцать человек, тех, кто остался в живых, тех, кто может оказать сопротивление собравшейся штурмовать нас группе. Двенадцать человек против шестидесяти. Одиннадцать и слепой капитан.

— Вам нельзя лезть туда, — тихо сказала Мари.

— Капитан не может пасовать, — сухо отозвался я, — мое место впереди.

Зло ударив кулаком в переборку, Денис вышел из медотсека. Он знал, что я прав, понимал, что у нас нет другого выхода, но не мог согласиться с этим. Сизов хотел, чтобы Змей вот сейчас вышел из амбулаторной палаты и запретил мне покидать его владения, силой заставил бы остаться в стороне. Денис чувствовал, что теперь он за меня в ответе. Он — друг моего единственного родственника, он, старше меня по возрасту, но не по званию. Сизов был прав в своем гневе, он гневался не на меня — на обстоятельства, которые, не смотря ни на что дали нам шанс узнать о происхождении Ворона.

Стерпев лечение Мари, я торопливо ушел из медотсека — вряд ли у нас было много времени.

— Связь восстановлена, — прошуршал негромко голос из-под потолка.

— Докладывай! — приказал я, идя вперед по коридору. Пальцами, я вел по стене, чтобы не пропустить нужного поворота, стремясь добраться до своей каюты.

— Три челнока противника вышли на траекторию штурма. Расчетное время до контакта — семь минут. В каждом челноке двадцать агрессивных биологических объектов. Пилот и навигатор ждут, пушки нацелены.

— Связь с рубкой… Беру оружие и иду к вам. Ворон, сколько до моей каюты?…

Вспышка.

Я вижу слабо освещенный широкий коридор, до каюты каких-нибудь пятнадцать шагов.

— Мог бы и сказать, — ахнул я, хватаясь за голову, постоял, покачиваясь, потом, справившись с дурнотой, вошел в свою каюту. Как оказалось, я великолепно ориентировался на своем корабле. Пройдя к встроенному шкафу, безошибочно открыл дверцу, достал с центральной полки черный широкий платок, свернул в полосу и завязал глаза. Натолкнулся на царапину на лбу — вот что так усердно обмазывала Мари прохладным гелем. Ну и пусть, ободрался, когда падал.

Положив ладонь на сканер, открыл оружейный ящик, достал оттуда холодный двенадцати зарядный пистолет, за плечо повесил легкую и удобную катану — подарок на третий наш полет. Консул, вручивший ее мне перед экранами телекамер, сообщил, что меч этот ковал специально для меня лучший мастер Японии. На изготовление оружия ушло два года… для настоящего меча не так уж много.

В условиях, когда нельзя использовать лазерное оружие, когда параллизатор взрывается в руках, а защищаться все же нужно, меч — неплохой вариант. Для ограниченных пространств корабельных коридоров это вполне подходящее оружие. Ну, а с огнестрельным оружием и вовсе вышел казус — никто не пользовался им и, как не странно, к нашему оружию другие цивилизации отнеслись с легким пренебрежением. Да, конечно, их брони великолепно защищали от пуль, но на теле бойца всегда остаются уязвимые участки, неприкрытые ни одеждой, ни броней, ни шлемами.

Так что пока наш враг будет высаживаться из челноков, пробираясь в коридоры сквозь узкие разрезы, мы хладнокровно расстреляем их. А потом, когда закончатся патроны, когда они подойдут уже слишком близко, придет пора вступить в ближний бой. И вот тогда начнется!

Я повернулся и уверенно вышел из каюты. Потеряв возможность видеть, я обрел нечто большее, какое-то спокойствие, принятие ситуации и готовность действовать. Сейчас, как уже было не раз, когда мы попадали в опасные ситуации, я чувствовал себя настоящим капитаном.

— Челноки в зоне поражения, Денис? — спросил я, войдя в рубку.

— Да, капитан, мы готовы стрелять.

— Стреляйте. Первая и девятнадцатая пушка огонь!

Пушки выпустили свои смертоносные заряды, и несколько долгих секунд царила тишина, потом Денис разочарованно вздохнул. Один единственный взрыв, вторая ракета ушла в пространство.