Кевин Андерсон - Скрытая империя. Звездный лес

Находясь так близко к солнцу, производство было уязвимым – небольшой просчет мог стать катастрофой, не говоря уж о природных явлениях, в принципе неконтролируемых – и даже Котто Окиах не мог предвидеть все наперед. Он проклинал те бессонные ночи, когда просчитывал самый худший вариант развития событий. Исперос просто притягивал к себе неприятности.

Комета, пройдя краем солнца, стремительно ворвалась в систему, втянутая непреодолимым притяжением звезды. Корона солнца не позволила сенсорам фабрики заметить ее приближение, но когда газово-ледяной шар проскочил мимо звезды, то на его пути оказался маленький скалистый мир.

Инженеры Котто забили тревогу, выдернув его из постели, где его сморил краткий сон. Вспотевший – Котто всегда потел в парилке подземных помещений, – он поспешил в рубку управления. Его рабочие уже рассчитали траекторию полета комета.

– Котто, мы трижды произвели расчеты, – сказал один из лучших небесных механиков, смахнув пот со лба. – Слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности, но эта штука не врежется в нас. Нам, может, всем придется сидеть не дыша, пока не пройдет комета.

– Как близко? – спросил Котто, еще не успев испугаться.

– Наши расчеты верны вплоть до седьмого знака. Вот это будет представление!

В течение пяти дней ватная масса кометы болталась впереди, плюясь паром и струями газов, когда летучие вещества взрывались, испаряясь из замерзших выбоин. Струи газов толкали комету из стороны в сторону, и рассчитать, куда ее закинет в следующее мгновение, было невозможно.

Когда тающая гора пролетала над ночной стороной Испероса, вдалеке от разработок, Котто с рабочими наблюдали великолепную голову и хвост кометы. Этот спектакль не походил ни на что виденное прежде.

Да, только Скиталец мог пойти на такой риск: обосноваться в месте, где подобные события – не редкость! Но неженки Большого Гусака – не рискнули бы.

Котто усмехался про себя и усердно щелкал камерой, представляя, как покажет снимки старой матушке на Рандеву.

Хотя комета не врезалась в Исперос, даже прошла достаточно далеко, чтобы не засыпать планету мусором, ее слабое притяжение все же пощекотало жаркий мир и заставило его поверхность трястись, будто от смеха.

Котто чувствовал, как дрожит земля, ощутил слабое движение тоннелей. Колебания не могли всерьез повредить полимерно-керамическое покрытие стен, но малейшие трещины позволили бы интенсивному жару просочиться внутрь.

– Запустите полную проверку и контроль безопасности всех соединений. Здесь нечего обсуждать… – и вдруг он похолодел. – Пушка! Немедленно остановить пушку!

На поверхности находилась пушка почти в километр длиной, точно выровненная и питаемая конденсаторами высокой емкости – она стреляла болванками сверхчистых тяжелых металлов на заданное расстояние. Как только ее загружали, пушка быстро выбрасывала заряды в открытый космос. При максимальной эффективности орудие могло запускать тридцать снарядов в минуту по замысловатым траекториям.

Землетрясение сдвинуло километровую наполненную махину на десять сантиметров – не так уж много, но этого оказалось достаточно.

Блок за блоком тяжелые снаряды слетали с монорельса, разгоняемые магнитным полем, чтобы преодолеть притяжение. Во время землетрясения опора изогнулась, и пушка была повреждена.

Котто знал, что быстро остановить работающую пушку – невыполнимая задача. Он стиснул зубы, представив себе последствия и, естественно, ожидая худшего.

Медленно, но верно, монорельс изогнулся. Колебания возросли. Один за другим быстро движущиеся снаряды с интервалом в две секунды вылетали и падали на монорельс, усугубляя положение.

Менее чем через полминуты разразилась катастрофа.

Один тяжелый снаряд соскользнул с направляющих и врезался в конденсаторы, разрезая их по всей длине монорельса. За ним скользнули второй и третий снаряды, превращая всю систему в хлам.

Котто не стал дожидаться завершения. Он бежал по коридорам, взбирался по лестницам, пока не достиг раздевалки. Здесь была вся его одежда. Задыхаясь, Котто влез в серебристый отражающий костюм, застегнул крепления термостойких перчаток и шлема. Паника молотом стучала в голове. Оставалось только надеяться, что никто из рабочих не попал на линию огня.

Прежде чем подняться в воздушный шлюз, он отступил обратно в плохо освещенную комнату. Котто знал не понаслышке, что значит броситься наружу неподготовленным. Он дважды проверил все блокирующие и охлаждающие системы: крохотная щель в соединении – и Котто мог обратиться в золу.

Ко времени, когда Котто вылез наружу и сел в вездеход, было уже слишком поздно. Машины, добывающие руду, стояли, и рабочие в ужасе смотрели на обломки пушки.

Котто подъехал и остановился, разглядывая сквозь поляризующие лицевые фильтры то, что осталось от сломанного орудия. Хорошо хоть никто из команды не погиб! Это было гораздо важнее. Что делать с остальным, пока было непонятно.

Множество систем Испероса было повреждено, и инженеры затратили много дней, заделывая разрывы и ремонтируя перегруженную технику, чтобы можно было запустить производство.

Ум Котто работал на всю катушку. Это была всего лишь проблема, а проблему всегда можно решить. Он в это верил. При оптимальных условиях Котто мог восстановить пушку, но это потребует перестройки как минимум половины систем. Чем он мог это оправдать? Взявшись за такое дело, Котто пришлось бы перебросить всех эксплуатационников и инженеров на работу по реконструкции длинной транспортной ленты.

Разве Скитальцы бросают дело на полпути? Мог ли он так просто отступиться от своей мечты? И помыслить об этом было нельзя! И дело не в тупом упрямстве, но в том, что не следовало бросать небезнадежно поломанную машину.

Котто было больно. Это место бросило ему вызов, и он не мог отступить, пока остаются альтернативы. Павший низко – не мужчина!

Котто оценил повреждения и понял, что нет способа без больших затрат восстановить производство.

Выбор невесты мог доставить королю Петеру радость, если бы Венсеслас скрытым самодовольством и авторитарностью все не испортил.

– Ты можешь только радоваться, – сказал он, пронзив Петера острым взглядом. – Потому что не в силах ничего изменить.

Молодой король развалился в удобном кресле. В кабинете президента, располагавшейся в пентхаузе штаб-квартиры Ганзы, были очень удобные кресла. То, что Петер носил корону, ничего не меняло: Бэзил мог в любой момент щелкнуть пальцами, и королевские гвардейцы поспешат ему на помощь.

– Почему вы хмуритесь, молодой человек? Ганза решила наградить вас за годы прилежной службы… Ты заслужил подарок – юную очаровательную невесту, прекрасное жаркое тело ее будет согревать твою постель ночами, и компанию женщина всегда может составить, когда у тебя нет других дел, – предложение звучало заманчиво, но холодный голос президента способен был что угодно превратить в свою противоположность.