ДЖЕЙМС КОРИ - ЧЕСТЬ НЕГОДЯЕВ

— Значит, так, начнем отрабатывать свои кровные. Может, нам придется пройти мимо пары сотен имперских солдат, десятков камер и наблюдательных пунктов и не привлечь к себе внимания на одной из самых строго охраняемых планет в Империи. Но есть в этом деле и приятная сторона.

Чубакка вскинул голову и зарычал.

— Здесь нет никого, кто работает на Джаббу.

СТЭТОНСКИИ МЕМОРИАЛЬНЫЙ ПАРК и зона отдыха - это двадцать пять гектаров зелени на крыше огромного здания имперского Департамента водных ресурсов. Полкилометра бюрократии, растущие из уличного уровня Сио-рана, венчались газонами гидропонной травы, деревьями и фонтанами. У края парка примостилась станция для флаеров, и узкие сверкающие машины стояли на стоянке или парили в воздухе, ожидая граждан Империи, желающих переправиться к своему следующему точному, гигиенически чистому, предопределенному инструкцией пункту назначения, когда истечет их период отдыха. Хан чувствовал себя столь же незаметным, как мессианская огнеящерица.

— Что-то еще, сэр?— раздался механический голос из флаера, когда он выходил наружу.

— Нет.

— Если вам необходимо подкрепиться, могу предоставить вам меню торговых точек парка.

— Нет, спасибо.

— Возможно, вам понадобится путеводитель по скульптурам и памятникам, которые украшают этот прекраснейший из центров отдыха Большого Сиорана?

Чубакка выкарабкался из слишком маленького для него сиденья. Может, Хану и показалось, но флаер после этого как будто чуть-чуть приподнялся.

— Мы бы хотели изучить все это самостоятельно,— пояснил Соло, стараясь походить на туриста.

— Кооператив личного транспорта «Джейно» благодарит вас за сотрудничество. Надеемся, вы будете иметь нас в виду во время поездки по планете,— сказал голос, и флаер влился в очередь парящих машин, ждущих пассажиров. Хан подошел к краю крыши и посмотрел вниз. Здание походило на меловой утес— огромный, белый и лишенный окон.

— Пожалуйста, отойдите от края, сэр,— раздался еще один механический голос.— Для вашей безопасности и комфорта смотровые площадки находятся в северо-западном и юго-западном углах парка.

Хан стиснул зубы и адресовал маленькому дроиду-смотрителю что-то вроде улыбки.

— Ну, спасибо,— выдавил он.— Пойду взгляну.

— Пожалуйста, наслаждайтесь вашим пребыванием в Стэтонском мемориальном парке и зоне отдыха,— бодро отчеканил дроид и застыл в ожидании того, когда Хан сделает шаг от края.

Чубакка благожелательно поворчал и потянулся, разведя в стороны огромные ручищи.

— Да, добрались мы без приключений,— согласился Хан.

Вуки снова заворчал, вытянув шею и улыбаясь в мех на лице.

— Меня это тоже нервирует. Не знаю. Может, мы попали в перерыв.

Парк был прекрасен. Ветви деревьев возносились на предписанные шесть метров над колоннадами— и на полметра выше, если деревья росли на открытом месте.

Трава, настолько зеленая, что больно было смотреть, вырастала на четыре сантиметра над гелевыми ковриками, заменявшими почву. Все дорожки пересекались под прямым углом, а тихие дроиды-дворники скрывались в тени, готовые в любую минуту, если птица наделает беспорядок, броситься на него и убрать. Легкий прохладный ветерок не нес никаких запахов.

Хан был знаком с достаточным количеством шпионов и преступников, чтобы понимать: работа агента многое говорит о том, что он собой представляет. Краткая справка о Скарлет Харк содержала не так уж много деталей: данные и выдержки из биографии, но ничего о том, кто она и как предпочитает действовать. Ее выбор парка в качестве тайника больше сказал Хану об этой женщине, чем личное дело, хранящееся в разведслужбе Альянса. Стэтонский парк олицетворял собой все плохое, что было в Империи. Каждая его деталь была отрегулирована, проконтролирована, построена по спецификации и, в случае отклонения от стандартов, могла быть уничтожена. Он понял, что она выбрала его, потому что приспособилась к существованию среди имперцев с поджатыми губами в серых мундирах. Он попытался представить, каково это— жить в мире, похожем на Сиоран, где все находится на своих местах, за каждым следят и контролируют, где порядок насаждается с притворной вежливостью, едва прикрывающей угрозу насилия. Он бывал в тюрьмах, которые пришлись ему по душе больше, чем эта планета.

Кореллианин почувствовал, что у него сжимаются челюсти, когда они с Чубаккой медленно и осторожно обходили парк. Посетителей было самое большее десятка два. Четыре старика за столами для дежарика играли с мрачной сосредоточенностью саперов, пытающихся обезвредить бомбу. Две девушки в молчании сидели на скамье, откуда открывался вид на огромные городские каньоны. Несколько мужчин с недовольными и безрадостными лицами играли на земляной площадке в сложную игру.

— Не так много охраны, как я ожидал,— констатировал Хан, когда они сделали круг и вернулись к станции для флаеров.— Так что это хорошо.

Чубакка тихо застонал.

— Конечно, все на тебя смотрят. Ты же вуки.

Ответом ему был рев.

— Они, наверное, нет. Я же говорил, Саавин—не то место, где собирается много вуки. Ты видел мемориал? Думаю, это та черная штуковина в центре парка.

Чубакка фыркнул.

— Лучше предоставь это мне. А сам отойди в сторонку и поделай что-нибудь... отвлекающее. Спой, например.

Мохнатый приятель молча воззрился на него.

— Для отвлечения. Если все будут смотреть на тебя, то не обратят внимания на меня, и мне легче будет достать пакет. Это же элементарно, Чуи!

Вуки вздохнул и заковылял прочь, нарочно припадая на обе ноги. Хан выждал несколько секунд и направился в другую сторону, к большой черной статуе в центре парка, остановившись лишь пару раз, чтобы полюбоваться совершенно непримечательными цветами и кашпо, в которых они росли.

Симметричные струи фонтана, широкие и плоские, будто сделанные из гнутого стекла, оказались такой же высоты, что и деревья. В центре находилась статуя из черного камня: мужчина человеческой расы застыл в героической позе, в знак приветствия положив правую руку на левую сторону груди. Хан окинул невинным взглядом окрестности. Толстолицый мужчина покупал в ярко-желтом киоске миску лапши-чака. Слева от памятника на скамье сидела старушка, с несчастным видом глядя в никуда, рядом с ней парил служебный дроид. Хан провел пальцами по мемориальной доске, притворяясь, будто ему интересно, что она скажет. «Глава имперского совета по ресурсам Мой Стэтон повысил эффективность ассимиляции низших рас в четыре раза и удостоился особого внимания Императора...» И так далее, и так далее. Хан глянул через плечо. Чубакка стоял метрах в двадцати от него, на холмике, обсаженном ухоженными деревцами. Хан кивком подбодрил его. Чубакка не двинулся с места. Хан снова кивнул, понастойчивее. Чубакка раскинул покрытые шерстью руки, словно оперный певец, и издал высокий мелодичный вой.