Neon13 - Меняя историю в мире Звездных войн. Том 1 (СИ)

Джар Бинкс подскочил на стуле:

— Уй! Как грубо!

— Не могу поверить, что где-то есть рабство, — удивилась Падме. — Законы Республики запрещают его…

— Тут не действуют законы Республики, — холодно отрезала Шми. — Каждый выживает в одиночку.

Повисло неловкое молчание. Падме смотрела в сторону, тщетно пытаясь придумать подходящую тему для разговора. Куай-Гон не делал и попытки помочь ей, привычно погруженный в далекие и непонятные размышления. Хозяйка дома неодобрительно разглядывала гостью. Энакин ерзал на месте, расстроенный ситуацией.

— А вы когда-нибудь видели Большие гонки? — вдруг спросил он.

От неожиданности все посмотрели на него, и в эту секунду Джар Бинкс стрельнул языком в блюдо с фруктами на другом краю стола. Выстрел оказался удачным, фрукт вкусным, неприятно было только, что долговязому джедаю все это почему-то не понравилось. Джар Бинкс изобразил умильную улыбку: «извиняй, мол». Куай-Гон неодобрительно качнул головой.

Падме тоже покачала головой, но смотрела она на Энакина. Шми опять нахмурилась.

— Их проводят на Маластаре, — Куай-Гон впервые за трапезу подал голос. — Очень быстрые, очень опасные.

Энакин заулыбался.

— Из людей только я вожу болид! — радостно заявил он, прежде чем строгий взгляд Шми не стер улыбку с его лица. — Мам, ну что? Я же не хвастаю. Уотто говорит, что никогда не слышал, чтобы люди участвовали в гонках.

— Если ты на это способен, у тебя реакция джедая, — одобрительно заметил Куай-Гон.

Энакин расцвел вторично.

Джар Бинкс нацелился языком на второй фрукт, но Куай-Гон, не глядя, молниеносно протянул руку и защемил вылетевший язык пальцами. Джар Бинкс замер с раскрытым ртом. Он, вероятно, предпочел бы другое выражение лица, но пальцы у Куай-Гона были сильные, и язык никак не удавалось освободить.

— Не делай так больше, — с нажимом посоветовал Куай-Гон.

Негодующее мычание было ему ответом. Рыцарь подождал, пока негодование сменится полным согласием, и разжал руку. Падме засмеялась, даже суровая Шми позволила себе улыбнуться. Только маленький Энакин смотрел серьезно.

— Я… Можно я спрошу? — сказал он.

Куай-Гон кивнул. Мальчик откашлялся, потому что в горле откуда-то взялся большой и колючий комок.

— Ты — рыцарь-джедай? — спросил Энакин на последних остатках вдруг испарившейся отваги.

За столом опять наступила тишина. Словно в комнате больше никого не было, только мальчик и мужчина, молча разглядывающие друг друга.

— Почему ты так решил? — наконец спросил мужчина.

Мальчик сглотнул остатки комка:

— Я видел твой меч. Только рыцари-джедаи носят такое оружие…

— Может, я убил джедая, — хмыкнул Куай-Гон, — и взял его меч.

Энакин недоверчиво замотал головой:

— Ну, это вряд ли. Никто не может убить джедая.

Куай-Гон перестал улыбаться. Его светлые глаза на короткий миг стали печальны:

— Если бы так…

— Я видел во сне, что я — джедай, — доверительно сказал мальчик. — Что я вернулся сюда и освободил рабов. Ты прилетел за этим?

Куай-Гон покачал головой:

— Нет. К сожалению.

Мальчишка ему не поверил. Поразмышлял, потер ладошкой веснушчатый нос и с вызовом сообщил:

— А, по-моему, да. Иначе — зачем ты здесь?

— Очень хороший вопрос, мне тоже интересно. Вы же всем говорите, что такие добрые и благородные рыцари, — поднажал я, а Энакин согласно со мной кивнул.

Так, приехали. Куай-Гон отодвинул тарелку. На противоположном краю стола заерзала Падме — девчонка предположила, что именно он может сказать. Она была не так далека от истины, как ей хотелось бы.

Шми задумчиво взглянула на меня и промолчала.

— Тебя не проведешь, Энакин, — спокойно сказал он. — Мы летим на Корускант, центральную систему Республики. С важной миссией. Но если кто-нибудь здесь об этом узнает, мы погибнем.

Он услышал, как негромко вздохнула Шми, и подумал: чего же больше было в ее вздохе, разочарования или тревоги за сына?

Энакин вновь засиял. Мальчишка был еще слишком мал для богатой гаммы переживаний. Чувства его были на редкость сильны и поэтому умещались в нем лишь по очереди.

— А как вы попали в наше захолустье?

— Наш корабль поврежден, — подала голос Падме. Она опять улыбалась, но Куай-Гон решил временно не смотреть на нее, опасаясь, что она постарается испепелить его взглядом. — Мы должны его починить.

— Я помогу! — тут же вызвался Энакин. — Я могу починить что угодно.

— Я тебе верю, — улыбнулся Куай-Гон. — Но нам нужны кое-какие запчасти.

— А пети-мети наши не имети! — бодро проинформировал Энакина Джар Бинкс.

Падме задумчиво обвела взглядом комнату.

— У этих торговцев барахлом должны быть какие-то слабости, — проговорила она.

— Тотализатор, — вдруг сказала Шми. Она встала из-за стола и принялась собирать грязную посуду. — Здесь все вертится вокруг этих кошмарных гонок.

— Большие гонки, — пробормотал Куай-Гон. — Жадность — великий союзник, если умело ею воспользоваться.

Энакин возбужденно вскочил.

— Я соорудил болид. Самый быстрый, а Руден еще все перепроверил и помог доделать недостающее. Теперь он идеален. Завтра — канун Боонты. Будут гонки. Подайте заявку.

Руден.. — И с надеждой посмотрел на меня.

Я все понял без слов и согласно кивнул.

— Энакин! — тут же вмешалась Шми. — Сядь на место. Уотто тебе не позволит.

— Уотто не обязательно знать, что болид принадлежит мне, — быстро возразил мальчишка.

Он что-то придумал, судя по тому, как заблестели его глаза. Повернулся к Куай-Гону.

— Ты можешь сказать Уотто, что это твоя машина. А меня одолжить как гонщика.

Куай-Гон почувствовал, как оцепенела Шми Скайуокер. И стал терпеливо ждать, когда она скажет, что не согласна.

— Я не хочу, — проговорила Шми, лицо у нее стало совсем усталым. — Я умираю от страха всякий раз, когда Уотто посылает тебя на гонки. Всякий раз.

Энакин прикусил губу.

— Ма-ам, но мне нравятся гонки. — Он вдруг показал на Куай-Гона. — А им нужна моя помощь. У них беда, мам. А выигранных денег хватило бы на запчасти.

— Энакин!

— Мама права, — вмешался Куай-Гон. — Давай больше не будем поднимать этот вопрос. Здесь есть хоть какие-то люди, сочувствующие Республике?

Шми молча покачала головой.

— Нет.

Джар Бинкс, неожиданно проявивший чудеса воздержанности, совсем повесил голову, Падме тоже приуныла. Куай-Гон ждал. Теперь он мог ответить девчонке на ее вопрос: почему они зашли в эту лавку. Случайностей не бывает.

— Мама, — голос Энакина был почти спокоен, — ты говорила: все беды оттого, что никто никому не помогает.

— Энакин, не на…

— Ты говорила, — упрямо повторил мальчишка, не поднимая взгляда. Шми отвернулась.

— Куай-Гон не станет подвергать мальчика опасности, — сказала Падме, пытаясь вернуть спокойствие в этот дом. — Мы найдем другой выход.