Рената Колесникова - Межгалактический бардак: Дайте проиграть спокойно!

- И дверь разблокировали!

- Я должен идти!- мужчина, пошатываясь, поднялся и, побрел к выходу, стараясь, на всякий случай, не касаться стенок.

- Счастливенько! - профессору добродушно щелкнули вслед жвачкой.

- Эй, парень! - ученому действительно было интересно.- А вы с напарником почему до сих пор здесь? Почему напарника в медотсек не унесли?

-Да кому мы нужны? Пульс померяли, убедились, что концы не отдает и ладно!

- Тебя как зовут - то?

- Мэтью! - парень все так же бесхитростно улыбнулся.

- Ты почему остался, Мэтью?

- Так должен же за вами приглядывать хоть кто-то! А то ж очнетесь, и нетучки никого! Тоже обидно!

- Спасибо, Мэтью! - душевно поблагодарил профессор.

Внезапно Вирт подумал, что иногда, вот из - за таких вот раздолбаев, действительно стоит жить. Они были единственными кто отнесся к нему по - человечески в этом гадюшнике.

-Ой, да без проблем! - и улыбка у парня была - искренняя, широкая и добрая. Не то что змеиные закорючки "Истинных гефоросиан" - Обращайтесь если там еще чо поправить надо, или проводку посмотреть надо.

Последней фразы Вирт предпочел не слышать.

Ученый побежал к своей лаборатории. Сколько времени он провалялся без сознания? Час? Два? Мэтью сказал, что оклемался быстрее Эндрю, но тот, помниться, лежал в отключке сутками.

Уже на повороте Профессор понял, что безнадежно опоздал. У двери толпился народ. Сердца Вирта упало.

Люди не решались заходить внутрь. У профессора нехорошо засосало под ложечкой, хотя, он, несмотря на всю свою гениальность, так до сих пор и не мог определить, где у людей находиться та самая "ложечка".

Ньюманы - другое дело, с ними проще. Все жизненно важные органы у них располагались на кончиках ушей. Вирт подозревал, что и неуловимая ложечка где - то рядом.

Стоящие в мрачном молчании люди, которые всеми правдами и неправдами отказываются смотреть вам в лицо... Где - то он это уже видел...Точно!

Перед глазами мигом встала картина из одного древнего (еще бумажного!) учебника по мировой культуре. Учебник был посвящен русской живописи, а картина называлась "Поминки".

Профессор ускорил шаг. Народ почтительно расступился.

В их глазах было...нет, не сочувствие, здесь этого, как говорили "В светлое время суток с лазерным прожектором не сыщешь", а что - то похожее на... уважение?

Только не в штаб - квартире ГеФорса.

Профессор поднес руку к сенсорной панели. Двери с легким шелестом разъехались.

Ученый приготовился к самому худшему. Он ожидал увидеть все, что угодно - сморщенное зеленое тело, кровожадного мутанта или ( чего он боялся более всего, и что никак не поддавалось никакому разумному объяснению) свою Тещу.

Женщина жила в нескольких тысячах парсеков отсюда, но когда Вирт начинал о ней думать, у него начисто отключалась способность мыслить логически.

Больше всего на свете профессор боялся и ненавидел свою Тещу. Конечно, он понимал, что она - тоже живое существо, но, временами ему отчаянно хотелось задать Каппарину один вопрос - почему они до кучи не убили и ее? Она ведь, в своем роде, тоже была его семьей.

Хотя...профессор знал ответ. ГеФорс не гнушался использовать самые изощренные формы мести.

Ученый подошел к кровати и замер.

Менее всего он ожил увидеть, как девушка спокойно сидит на кровати, по очереди вытаскивая из себя трубки.

На всякий случай Вирт ущипнул себя за ляжку. Видение и не подумало исчезать.

Кожа ньюманки вновь была светлой и гладкой. Исчезли даже многочисленные ссадины, царапины и рубцы.

- Погоди, тебе нельзя, иначе ты опять превратишься в...

Профессор осекся. Только сейчас он заметил, что прибор отключен. Он решительно ничего не понимал. Люди продолжали жаться у двери, время от времени бросая в лабораторию жадные взгляды.

За несколько минут Профессор стремительно вырос в их глазах. Мало того, что безо всякой экипировки вошел к жуткой мутантке, так еще и разговаривает с ней как с обычным человеком.

Вирту было все равно. Ему необходимо было закончить обследование.

Девушка терпеливо ждала и не нападала. Вирт только сейчас вспомнил, что до этого "общался" с ней только тогда, когда она была без сознания а до этого наблюдал за ней из -за лабораторного стекла.

-Как ты? - тихо прошептал профессор.

Афиба не шевелилась.

-Как ты себя чувствуешь?

-Все показатели в норме. Состояние организма -удовлетворительное, готова приступить к новому заданию!

На его глазах произошло чудо. Впервые человек ( ладно, будем честными, не совсем человек, но сути это не меняло) полностью излечился от Форсированного Генома. Только вот как?

Шепотки за спиной стихли. В коридоре послышалось шуршание мантии. Вирт поморщился. Только один человек носил такие длинные и широкие балахоны, за что его так любила уборщица. Пышный подол превосходно собирал всю грязь и пыль.

Люди у дверей изогнулись подобострастными загогулинами.

Каппарин величаво проплыл в комнату. Профессор даже не оглянулся.

-Как поживает ваша подопечная про... - гранд - мейстер поперхнулся заранее заготовленной сочувственной речью.

-Мейстер Каппарин, что здесь про... - следом послышался топот ножек поменьше.

Профессор не смог сдержать торжествующей улыбки и повернулся.

Лицо Каппарина застыло. Крысиные глазки Нитро, напротив, бегали так, будто считывали информацию с сразу с трех дисплеев.

Улыбка Профессора продолжала растягиваться, и ему было абсолютно плевать, что по этому поводу думают и эта туша и этот сморчок. Денек был просто бешеным, начинался он просто паршиво, но все его страдания окупились сторицей.

Недоумение и шок, застывшие на лицах дорогих "коллег" были лучшей наградой.

Девушки не кончались. Руки сводило судорогой, язык не шевелился, от обилия грудей в глазах рябило.

После первого сотни Алиса решила передохнуть.

Нет, не подумайте, девушки не шли подряд без передышки, они шли в перерывах между едой, сном и прогулками но... всему же есть предел!

Поначалу это было здорово. Сбывались все ее мечты, даже самые развратные. Леди Хильда подходила делу творчески.

Самым удивительным было то, что девушки ни разу не повторялись. Каждая была особенной, и это были не пустые слова.

Нежные и робкие, буйные и неукротимые, которые кричали так, что дрожали стены, ласковые и сладкие, игривые как кошечки, чьи тела, казалось, представляли собой сплошную эрогенную зону, блондинки, брюнетки, рыжие... один раз леди Хильда прислала ей лысую...брррр...а еще девушки приходили по двое и по трое....

Это было прекрасно, чудесно, волшебно...

Первую неделю.

Но потом, как бы это кощунственно и с какой бы ужасной рифмой ни звучало