Илья Шумей - Звезды нового неба

– Коля, уймись, – осадил его обладатель уже знакомого трескучего голоса.

При взгляде на него первым, что бросалось в глаза, был абсолютно голый череп, блестящий и весь покрытый буграми, словно мозг, распухший от напряженных раздумий, распирал его изнутри. А вторым, что обращало на себя внимание, являлись выглядывающие из-под седых бровей глаза, такие, что. Как выразился однажды один мой знакомый, если встретишь такого человека в темной подворотне, то с радостью сам все ему отдашь. Я даже почувствовал некоторое облегчение, поскольку сейчас он смотрел не на меня.

– Ты же прекрасно знаешь, что у Гильгамеша уже через пять минут все будет под парами, – продолжил он, – лучше объясни, как мы без связиста управляться теперь будем?

– Не беспокойтесь, нашел я вам связиста, – Гершин схватил меня за рукав и выволок на середину тамбура, – вот. Олег. Прошу любить и жаловать.

Взгляды всех присутствующих обратились на меня, как будто я появился в помещении только что. Во взглядах этих читалось явное сомнение.

– Быть может, все же попробовать Сашку в чувство привести? – без особой, впрочем, надежды предложил третий член команды, при виде которого, первым словом, приходящим на ум, было «вешалка».

Тощий и долговязый, он подобно атланту подпирал плечами потолок, а в длинных руках с несуразно огромными кистями удерживал несколько объемистых свертков. Его лицо недвусмысленно намекало на то, что в числе предков человека помимо обезьян присутствовали и лошади, а в рот с явно неправильным прикусом во время дождя, должно быть, залетали отдельные капли. Пестрая рубашка, колышущаяся под потоками прогоняемого вентиляторами воздуха, ясно давала понять, что между ней и телом оставалась еще уйма свободного места.

– Ты при мне про этого алкаша даже не вспоминай! – Гершин фыркнул, – или, скажешь, он сейчас в состоянии за пульт сесть!?

– От него, конечно, сейчас разит с трех метров даже против ветра, но если его пристегнуть покрепче и подождать немного…

– Все! Вопрос закрыт! – оборвал его директор, – теперь Олег – ваш связист. А Сашка у меня впредь до конца жизни будет безалкогольную горилку пить и обезжиренным салом закусывать.

– Где ты это чудо раздобыл? – чуть ли не брезгливо проскрипел лысый, изучая меня, словно товар на витрине магазина.

– Всевышний прислал. И я бы на твоем месте, Боря, прыгал от радости, что благодаря ему у нас появился реальный шанс неплохо заработать.

– Какой-то хлипкий этот твой шанс, – старик немного наклонил голову набок, – слышь, пацан, а ты читать-то хоть умеешь?

– Олег уже давно не пацан! – вступился за меня Гершин, – он на последнем курсе Новосибирского Университета, и является одним из лучших учеников в своем потоке. Два раза брал призы на профессиональных конкурсах. Через год, когда он закончит обучение, работодатели за него драться будут!

Вот так сюрприз! Вообще-то Гершин ничего не привирал и даже не приукрашивал, но я, помнится, перед ним особо своими достижениями не хвастал, а в паспорте таких подробностей моей биографии точно не упоминалось. Где и как он их раздобыл – загадка. Столь пристальное внимание к моей персоне уже начинало меня беспокоить.

– А я, Коля, не тебя спрашивал, отмахнулся Борис, – знаю я этих отличников, которые, попав на реальное производство, не с того конца за включенный паяльник хватаются, – он вновь обратил на меня свой пронизывающий взгляд, – язык есть? Говорить умеешь?

– Умею, – буркнул я, с трудом поборов желание этот самый язык продемонстрировать. Ситуация к остротам не располагала.

– На каких системах работал?

– «StarMatic 2400», «Фокус-АМ», «LightLink», – перечислил я, стараясь оставаться лаконичным.

– Спектральную привязку, если потребуется, из слепого положения сделать сможешь?

– Смогу.

– Как быстро?

– Зависит от того, в какой части Галактики мы оказались, но не более получаса.

– Да ладно тебе! – встрял Гершин, – парень толковый, я за него ручаюсь.

– Ага, и перед кем я буду трясти твоим поручительством, оставшись без связи на другом конце вселенной? Перед зелеными человечками? – Борис отрицательно мотнул головой и продолжил допрос, – с каким резервом будешь делать триангуляцию в незнакомом месте?

– С двукратным как минимум.

– За сколько настроишь терминал из «мертвого» состояния.

– Если весь необходимый софт под рукой – минут за десять, не больше.

– Боря, хватит уже! – взмолился директор, в очередной раз взглянув на часы, но старик только отмахнулся.

– А он у тебя под рукой?

– Да, – я всегда таскал с собой все необходимые программы и сопутствующую документацию, и наконец-то моя предусмотрительность оказалась вознаграждена.

– Отлично! – лысый выглядел вполне удовлетворенным, – и составить заявку на резервирование орбитальных эшелонов ты также способен.

– Вполне, – мое импровизированное собеседование, похоже, подходило к концу.

– А форму на регистрацию орбитальной выработки?

– Тоже.

– И ты даже умеешь транспонировать несущую частоту по Крейбеку?

Вот те на! Я не имел ни малейшего понятия, что это за зверь такой, но, набрав столь хороший темп, спотыкаться в самом конце было не к лицу, и я бодро отрапортовал:

– Естественно!

– Ты уверен? – седые брови подозрительно съехались к переносице.

– Все, довольно! – решительно встрял Гершин, – или мы немедленно закрываем люки, или уже никто никуда не летит. Наше окно скоро закроется.

– Я еще не закончил…

– Немедленно! – директор отступил в дверной проем, – или двойной оклад, как договаривались, или ничего.

– Хозяин – барин, – пожал плечами Борис, уступая, и, когда люк за Гершиным закрылся, вполголоса добавил, – кто держит за яйца, тот и заказывает музыку, как говорится.

Здесь я должен сделать небольшое отступление, касающееся богатейшего словарного запаса капитана нашей драги. Дело в том, что большей частью этот запас абсолютно нецензурен. Это, конечно, нисколько не умаляло профессионализма Бориса, и вообще, на самом деле наш капитан был весьма разносторонним и эрудированным человеком, способным дискутировать на самые разные темы, и причем весьма культурно, вежливо и даже изящно, когда того требует ситуация. Однако всякий раз, когда он злился, концентрация обсценной лексики в его речи резко возрастала, ну а если Борис выходил из себя, то понять, о чем он говорит, подчас становилось решительно невозможно. Так что помните, что мне пришлось изрядно профильтровать почти все его реплики, дабы бумага могла их стерпеть.

Но все это я узнал позже, а пока он был для меня угрюмым стариком с тяжелым взглядом, общение с которым не сулило ничего, кроме неприятностей. И они не замедлили последовать.