Илья Шумей - Звезды нового неба

– Мне представляется, что принятие подобных решений является исключительно нашим внутренним делом, – прозвучало немного резко, согласен, но нападки Малгера, пусть и не беспочвенные, меня порядком разозлили.

– Однако «Джордано» – наша станция, и мы вправе решать, кому предоставить на нее доступ, а кому нет. Никто не согласится отдавать плоды десятилетий трудов в невесть чьи руки.

– Мы готовы предоставить любую необходимую компенсацию.

– Нисколько не сомневаюсь, – он усмехнулся, и в этот момент я со всей ясностью осознал, что уже никогда не смогу назвать этого человека своим другом, – но то, что вы можете нам предложить, не идет ни в какое сравнение с тем, что вам самим нужно от нас. Сейчас вы не в том положении, чтобы диктовать свои условия, и вам придется выполнять наши, нравится это или нет.

Я был вынужден выдержать небольшую паузу, чтобы сделать пару глубоких вдохов и слегка урезонить переполнявшие меня раздражение и злость. Пустые препирательства, тем более на повышенных тонах делу никак не помогут. И хотя один человек, выговаривающий восьми миллиардам, выглядел несколько дико, здесь и сейчас правила игры определял действительно он.

– Итак? – проговорил я максимально спокойно.

– Итак, – повторил за мной Малгер, – если мы согласимся уважить вашу просьбу, то одно условие я могу назвать наверняка прямо сейчас. Отбором людей, которые попадут на борт «Джордано» мы будем заниматься сами. И только так. Нам пригодятся высококлассные специалисты в очень многих областях – химия, энергетика, биология, медицина и так далее – работы хватит на всех. Главное, что нам нужны активные, здоровые люди, которые не боятся трудностей и готовы работать. Иждивенцы и нахлебники в это игольное ушко не пройдут.

– А с какой стати ты это вдруг раскомандовался!? – взвилась Кадеста, – кто ты такой, чтобы единолично вершить судьбы других людей!?

– Помилуй, Кади, – снисходительно улыбнулся Малгер, – я всего-навсего человек, который смотрит на вещи капельку шире, чем ты. И я ничего не решаю, я только обрисовываю ситуацию. Ведь к любым неприятностям следует готовиться загодя, не так ли?

– По-моему, главная неприятность – это как раз ты!

– Пф! Попробуй подключить мозги, и ты сама придешь к тем же самым выводам, что и я, – он выплыл из-за стола и, описав изящный кувырок, оказался у меня за спиной, около двери, – поскольку мое общество вас тяготит, то я, пожалуй, удалюсь, дабы никого напрасно не нервировать. Всего доброго!

– Ну вот, отправился сторонников агитировать, – проворчала Кадеста, когда входной люк закрылся.

– Брось, Кади, – устало произнес дядя Оскар, – ему этого не требуется. Ведь если отбросить эмоции и порассуждать трезво, то он по большому счету прав.

– Ну да, как обычно, – согласилась девушка с обреченностью в глоссе, – но можно ведь было обойтись без демонстративного унижения, а? И почему он считает, что может распоряжаться нашим «Джордано» так, словно это его личная собственность, его «Фатерлянд Лимитед»!?

– Ну, вклад Малгера в создание и обустройство «Ньютона» трудно переоценить, так что его голос имеет немалый вес, а особой тактичностью он никогда не отличался. Однако вот в умении трезво оценивать ситуацию ему не откажешь, – старик обратил на меня свой печальный взгляд, – что скажешь, Олег?

– Тупик, – рассеяно обронил я, тупо глядя в одну точку перед собой.

И ведь было от чего впасть в отчаяние. Вся моя миссия строилась, исходя из предположения, что люди, занимающиеся ее организацией, гарантировано войдут в число спасенных. Именно они делегировали мне полномочия, позволяющие договариваться с никарами и обсуждать условия сделки. А теперь выясняется, что их участь в действительности еще не решена, и определять ее будет кто-то совершенно посторонний и абсолютно ничем им не обязанный. Причем с очень высокой степенью вероятности можно предположить, что как раз их-то на борт и не возьмут! То есть вся их суета, торг и подковерная возня ради обеспечения себе более выгодных условий были лишь бессмысленным дележом шкуры неубитого медведя. И результатами их кипучей деятельности в итоге воспользуются другие – безвестные врачи, ученые, технические специалисты – те, кого отберут Малгер и компания. В этой ситуации кое-кто из обманутых вполне способен слететь с катушек и устроить всем веселую жизнь по принципу «не доставайся же ты никому!»

Такой оборот дел нами детально не рассматривался. Помимо очевидного и практически неразрешимого конфликта интересов он нес с собой и целый ряд чисто технических и организационных проблем. Каким образом, скажите на милость, возможно за столь небольшое время отобрать нужное число кандидатов. Устроить открытый конкурс, где на одно место будут претендовать по полмиллиона человек? Безумие! Как только информация о грядущем Апокалипсисе окажется предана огласке, вся Земля погрузится в хаос, после которого собственно конец будет восприниматься как избавление.

– Тупик, – повторил я, – при такой постановке вопроса нет смысла даже пытаться что-либо делать. Столкновение рационального подхода и примитивного желания спасти свои шкуры намертво парализует все попытки решить стоящую перед нами проблему, – у меня вырвался нервный смешок, – быть может, Малгер в чем-то и прав, и нам, представителям дикого и порочного прошлого пора уйти, освободив дорогу новой генерации человека разумного? Быть может, так будет лучше?

– Не болтай ерунды! – Кадеста положила руку мне на плечо, – Малгер – не Всевышний, чтобы все за всех решать. Что-нибудь придумаем. Всегда есть место компромиссу. Мы, в конце концов, тоже ведь заинтересованы в успехе предприятия. Чем нас больше – тем выше шансы на выживание популяции.

– Да нет у нас никаких шансов! – раздраженно бросил дядя Оскар, – по большому счету речь идет всего лишь об отсрочке, не более.

Он умолк, и в нашей дискуссии образовалась пауза, во время которой смысл сказанных им слов с определенным трудом пробился в мой забитый переживаниями мозг. Я озадаченно нахмурился и сфокусировал на старике свой вопросительный взгляд.

– Вы… простите… что имели в виду?

– Положение дел на «Ньютоне» отнюдь не так радужно, как тебе, возможно, кажется. Если вкратце, то выживание колонии находится под очень большим вопросом. Наше вымирание уже началось и никакие попытки его остановить или хотя бы затормозить ни к чему не приводят.

– Вот так откровение! – опешил я, – если честно, то за эти два дня я никаких признаков деградации не заметил. Скорее, наоборот.

– Это потому, что тебе показывали только парадный фасад. А настоящая деградация – она в головах, – вздохнул старик, – с медицинскими и физиологическими проблемами еще можно как-то бороться, плодить симбионтов, в конце концов, но если человек утрачивает смысл жизни, то здесь медицина бессильна.