Илья Шумей - Звезды нового неба

Я, естественно, с готовностью согласился. Пока речь шла о вполне безобидных вещах вроде того, что я там делал, и кто находился рядом со мной, я не волновался и спокойно отвечал все как есть. Но когда дело дошло до исчезновения Куберта, я, памятуя о просьбе Кадесты, слегка притормозил, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего. Хоть меня и натаскивали, убедительно врать я так и не научился. Возможно, это наследственное и уже не лечится.

Заметив мою нерешительность, Гобен вежливо осведомился, что именно меня беспокоит?

– Видите ли, на мою голову тогда свалилось столько всякого, причем в буквальном смысле, – я помахал рукой перед своим пятнистым лицом, – что сейчас в ней царит полнейшая неразбериха. Какие-то промежутки времени вообще выпадают у меня из памяти. Я просто боюсь ошибиться. Не хотелось бы вводить уважаемую комиссию в заблуждение.

– Сейчас важны любые мелочи, но если Вам тяжело вспоминать те события, то мы особо усердствовать не будем.

– Я постараюсь помочь, чем смогу.

– Итак, что Вы увидели, когда добрались до транспортера?

– Я увидел человека, который что-то делал возле панели управления.

– Вы узнали его?

– Нет, конечно. Он стоял ко мне спиной.

– Вы разглядели, какой на нем был одет скафандр?

– То есть? – непонимающе нахмурился я.

– Это был костюм, в котором работают наши специалисты, или же земной? – Гобен демонстрировал явное нетерпение. Он торопился привести нашу дискуссию к какой-то определенной точке, вот только к какой именно?

– Не могу сказать. Со спины, да еще увешанные всяким снаряжением, все скафандры выглядят похоже.

– Хорошо, допустим. Что произошло дальше?

– Я подлетел ближе, чтобы выяснить, в чем дело, а потом. по-видимому, когда транспортер пришел в движение, я здорово треснулся головой, потому что следующее, что я помню, это как я лежу ничком на решетке багажной клети, а сверху на меня навалилась перегрузка и кто-то еще.

– Что Вы предприняли?

– А что тут можно предпринять? Просто лежал и ждал, когда закончится разгон.

– А потом?

– Потом был полный сумбур. Вроде бы произошла какая-то потасовка, но ничего конкретного я вспомнить не могу, – я потер лоб, изображая напряженные раздумья, – а в следующий миг я увидел, как Малгер сорвался. Затем меня так хватило о поручень, что разбилось стекло шлема, а дальше я не помню.

– Почему Ваша лебедка оказалась присоединена к скафандру Малгера? – спросил вдруг Гобен.

– Не знаю, – озадаченно протянул я, – быть может, мы страховали друг друга…

– Возможно… как Вы оказались на челноке?

– Помню, как Аннэйв кричал мне: «Прыгай! Прыгай!», но как я очутился у него на борту – и для меня самого загадка.

– И как выглядела бомба, Вы тоже не помните?

– Ну-у-у… я отстегивал ремни, чтобы вынуть что-то из одного из кресел, но подробности теряются в тумане.

– Хм-м, – Гобен недобро прищурился, – какая-то избирательная у Вас память, Вам не кажется?

– Вас бы туда! Дышать одной десятой атмосферы в обнимку с атомной бомбой! – его ехидный тон не на шутку меня разозлил, – посмотрим, что тогда в Вашей памяти отложится.

– Однако доктор Косс говорит, что Вы пережили сильный шок, но признаков сотрясения мозга он у Вас не обнаружил, так что на травматическую амнезию сослаться не получится. В чем же дело? – он развел руками в деланном недоумении, – почему Малгера Фельца Вы узнали, а вот все, что касается диверсанта и самой бомбы, крайне удачно скрыл туман беспамятства?

– Что значит «удачно»? – я выговорил это слово чуть ли по буквам.

– Все это наводит на крайне нехорошие мысли, – Гобен пропустил мой вопрос мимо ушей, – быть может, Вы прекрасно все разглядели, но не хотите, чтобы мы узнали, кто на самом деле стоит за этой провокацией.

– То есть Вы хотите сказать, что я сознательно укрываю убийцу двух моих друзей? С какой радости мне его выгораживать!?

– А с той, что диверсантом был один из Ваших соотечественников!!! – он обличающе ткнул в меня указательным пальцем, и зал одобрительно загудел, а я от такого поворота буквально онемел и не мог выдавить из себя ни единого слова, – вот где кроются причины Вашей странной амнезии! О, да! Вы приложите все мыслимые усилия, лишь бы скрыть истинного виновника трагедии.

– Б… б… бред, – пробормотал я, с трудом поймав свою отвалившуюся челюсть, – зачем, ради всего святого, зачем кому-то из землян взрывать «Ожерелье»? Срывать реализацию проекта, призванного его спасти? Зачем?

– Зачем? – Гобен недобро усмехнулся, – можно, конечно, предположить, что кто-то из вас, наконец, осознал всю глубину падения человечества и сам решил избавить Вселенную от этой заразы, но в подобный сценарий мне верится слабо. Более вероятным представляется, что взрыв организовал кто-то из тех недоумков, что до сих пор считают «Ожерелье» неким спасительным ковчегом для избранных. И они решили уничтожить его, исходя из принципа: «если не мы, то никто».

Он посмотрел на меня, не скрывая огонек торжества в своих глазах. И меня вдруг осенило, я понял, откуда исходили лживые слухи о целях строительства «Ожерелья». Те самые, из-за которых Луцкому пришлось выступить со своей «Новосибирской речью», и из-за которых мы с Кубертом были вынуждены тратить драгоценное время на дурацкие экскурсии. Никаких доказательств, разумеется, у меня не имелось, но взгляд Гобена говорил сам за себя. Они с Малгером и целой группой их сторонников с самого начала тормозили наш проект, делая все возможное, чтобы он не состоялся.

– Абсурд! – я по-прежнему никак не мог прийти в себя, – разрозненные кучки ненормальных никогда не смогли бы провернуть такое! Раздобыть заряд, пройти мимо многоуровневой системы безопасности. это просто невозможно!

– Да ладно Вам! У вас правая рука никогда не ведает, чем занята левая. Дал на лапу там, припугнул тут. все можно сделать, если захотеть.

– Делая столь смелые и категоричные заявления, неплохо бы иметь на руках убедительные доказательства, – мне приходилось прилагать немалые усилия, чтобы контролировать себя и не сорваться на крик, – они у Вас есть?

– Извольте, – мой оппонент откровенно упивался моментом, – все наши специалисты, за исключением Малгера и Куберта вернулись домой с «Ожерелья» в целости и сохранности. Когда была объявлена эвакуация, все они находились на своих рабочих местах, и это можно подтвердить документально. Следовательно, никто из них террористом быт не мог. Еще вопросы?

Вот так. В итоге, желание помочь Кадесте загнало меня в тупик. Теперь понятно, почему она не хотела заранее посвящать меня в подробности предстоящего обсуждения. Хотя еще неизвестно, где бы я оказался, вздумай с самого начала резать правду-матку. Нарвался бы на еще более концентрированную дозу сарказма, и только. Теперь махать кулаками уже поздно, но дискуссию все же следовало привести к логическому завершению. Авось, обойдется малой кровью.