Токацин - Синтез

Миниатюрные, практически плоские температурные датчики на присосках Хольгер одолжил в медчасти; их прилепили к ладони и фалангам пальцев, записывающее устройство закрепили на запястье. Гедимин попробовал сжать кулак, пошевелил рукой и скептически хмыкнул:

— Это имеет смысл?

— Исследования — значит, исследования, — отозвался Хольгер. — Если излучение просачивается и действует, оно должно как-то себя проявлять. Ощущение тепла? Посмотрим, что почувствуют датчики.

— Такие датчики никогда не фиксировали сигму, — сказал Гедимин. — С чего им в этот раз её заметить?!

Впрочем, лёгкий, почти невесомый прибор не мешал сармату в работе, и вскоре он вообще забыл об устройстве, приклеенном к запястью, — он разбирал ирренциевый реактор, и это занимало его полностью. Полые плутониевые стержни были отделены и разрезаны на куски, удобные для переработки; затем Гедимин отделил ирренциевую часть. Её можно было бы оставить, но сармат уже задумал новый эксперимент, и для его старые стержни не подходили. Ирренций отправился на переработку первым, и Гедимин, держа тонкостенные трубки в руках, снова чувствовал растекающееся по ладоням тепло.

— Ты бы упрочнил поле, — сказал ему Хольгер, когда весь ирренций отправился в дробилку, и можно стало снять защиту. — Он сильно жжётся?

Гедимин качнул головой.

— Нет. Это даже… приятно.

— Что-то странное с этим металлом, — пробормотал Хольгер, глядя на монитор. — Ну, тут всё хорошо, можешь нести плутоний. Тебе цифры полностью или по стержням?

— Раздели по стержням, — попросил Гедимин. — Буду приносить их по одному.

… - Восемьсот двадцать пять граммов за месяц, — подытожил Константин. — Семь с половиной процентов выработки. Дополнительные слои оказались кстати. Будешь добавлять новые?

— Этих хватит, — отозвался Гедимин. — Внутри слишком сильное излучение. Теперь я возьму меньше ирренция, более тонкие стержни. Двухсот семидесяти граммов мне хватит.

— Бери, — кивнул Константин. — Думаешь, выработка не упадёт?

— Проверю, — пожал плечами сармат.

— Датчики! — спохватился Хольгер и протянул руку к его запястью. — Прибор на месте?

Он отобрал у Гедимина записывающее устройство и унёс к себе на стол, но через несколько секунд отложил его и повернулся к сармату.

— Ничего.

— То есть?

— Температура не менялась, — сказал Хольгер. — Точнее, менялась… небольшой нагрев из-за задержки воздуха под полем. Но ничего сверх этого нагрева. Похоже, это твоё тепло не фиксируется датчиками.

Гедимин кивнул.

— С сигмой всегда так. Непонятно, как я могу её чувствовать.

Хольгер задумчиво посмотрел на связку датчиков.

— Видимо, сигма действует напрямую на нервные окончания. А это довольно интересно, Гедимин… Тот учёный, Энтони Рохас, получил проблемы с нервной системой из-за облучения? Даже поражение головного мозга?

Ремонтник покосился на свои руки. Небольшое воздействие на нервные окончания в ладонях никак не могло зацепить мозг… но, в конце концов, сигма-излучение распространялось во все стороны, а защитное поле не мешало ему — ни на ладонях, ни на голове. «А странно, почему все ощущения сосредоточены в руках,» — подумал сармат. «Никогда не чувствовал этого тепла на груди или на лице.»

— Интересно, что мне никогда не жгло лицо, — сказал он, не дослушав Хольгера. — А излучение должно было задевать всё тело. Но тепло было только рукам.

— Да, тут есть над чем подумать, — кивнул Хольгер. — Непростое излучение… Тут привлечь бы радиобиологов…

Из-за стола Константина донеслось фырканье.

— Хотите стать подопытными? Не советую. Не знаю, на что там действует сигма, но когда начнут это выяснять — первым делом, Гедимин, тебя вскроют. Скорее всего — живьём.

Ремонтник вздрогнул.

— У Ведомства что, нет радиобиологов, которые не вскрывают сарматов живьём? — повернулся к Константину Хольгер. Теперь зафыркал и Линкен — научные разговоры его не интересовали, но тут он подошёл ближе.

— Правда, держись от биологов подальше, — посоветовал он Гедимину. — Мигнуть не успеешь, как распотрошат. Научное любопытство, мать их колба…

— Кронион, — медленно проговорил Хольгер. — Вот он бы нам сейчас был полезен. Гедимин, ты давно с ним не переписывался?

Ремонтник покачал головой.

— С ним не связаться. Возможно, он мёртв.

…С озера Гедимин вернулся затемно — после работы над новым реактором сам сармат нуждался в охлаждении сильнее, чем плутониевые стержни. Он плавал и лежал на камнях у восточного берега так долго, что все сарматы успели разойтись; в бараке уже полчаса как отзвучал отбой, но едва сармат успел войти в комнату, как в коридоре послышались быстрые шаги, и кто-то постучал в дверь.

— Джед, ты на месте?

— Гедимин, — буркнул ремонтник.

— Сегодня ты припозднился, — Кенен, переступив порог, широко улыбнулся. — Чем дальше, тем труднее тебя застать. Снова научные изыскания?

— Тебе что надо? — спросил Гедимин, недовольно щурясь. Учётчик пришёл без смарта и не принёс с собой миниглайд — значит, речь шла не об очередной поломке, и это настораживало сармата.

— Да, сегодня ты общаться не настроен, — вздохнул Кенен. — Хольгер тоже. Может быть, ты договоришься с ним быстрее? Я предложил ему очень выгодное дело, а он прогнал меня. Невежливо так обращаться с друзьями!

Гедимин хмыкнул.

— Давно вы друзья?

— Не надо так, Джед, — Кенен на секунду перестал улыбаться. — Ваша дружба мне очень дорога. Я говорил с Хольгером о редкоземельных металлах. Он где-то нашёл хороший источник тербия, неодима и диспрозия. А я бы мог перепродавать часть реагентов. Хольгер к таким делам неприспособлен, а мне несложно — всего-то за половину выручки. Если ты мне поможешь, я поделюсь с тобой… большой тюбик горчицы с каждой продажи, а?

Он посмотрел Гедимину в глаза и осёкся.

— Джед! Я пошутил. Буду отдавать тебе пять койнов. Практически ни за что.

— Отстань от Хольгера, — ровным голосом сказал ремонтник. — Не хочет продавать — не лезь.

— Но это же глупо! — возмутился Кенен. — У него много. Даже есть запас. Ну что ему делать с реагентами?! А так он скопил бы на миниглайд. А то и на глайдер. Вы все — учёные, инженеры, сколько можно жить хуже последнего шахтёра?!

— Не знаю, о чём ты, — Гедимин шагнул вперёд, оттесняя учётчика к двери. — Хольгер тебе сказал, что ничем торговать не будет? Сказал. Вот и иди.

Он закрыл дверь на задвижку и лёг. Кенен уже в коридоре рассказывал что-то о выгодности сделки, но тут послышался голос потревоженного Линкена, и учётчик резко замолчал. Гедимин ухмыльнулся и закрыл глаза.

— Двадцать пять граммов на килограмм плутония? Думаешь, этого хватит? — Хольгер с сомнением смотрел под защитное поле. Оно ещё было непрочным — всего два неуплотнённых слоя; внутренний был покрыт зелёной рябью, до внешнего дотягивались только сигма-лучи, оставляя причудливые красные разводы, время от времени изменяющие форму и расположение.