Кен Като - Звездные самураи

— Она и не отказывалась. Она вышла замуж за Курта Райнера, человека, которому предстояло унаследовать корпорацию «Халид». Но в это время она уже была беременна мной.

— О!

— Райнер был очень капризным и неуравновешенным человеком. Мать рассказывала, что они с отцом даже подрались на ножах в тот же вечер, когда она с ним познакомилась. Прямо в разгар вечеринки на глазах у кучи приглашенных политиков в самом центре Линкольна! Только представь!

Он рассмеялся и тихонько присвистнул.

— В конце концов Райнер оставил ее. Она растила меня одна, считая, что отец мертв. Притом имей в виду, что ситуация была вовсе не из тех, которые могли бы понравиться людям, заправлявшим тогда в Линкольне. Мой дедушка был высокопоставленным чиновником, но в то же время постоянно подвергался и огромной политической опасности. Его мог погубить любой скандал.

— Но твой отец все же был изгнан?

— Что-то вроде того. Он отправился торговать в Зону, а заодно и на поиски своего брата. Вернулся отец когда мне было уже пять лет. Я даже помню как в один прекрасный день к нам в дом пришел громадный человек и подарил мне плюшевого медведя.

Она улыбнулась.

— Сильное же он произвел на тебя впечатление.

— Он на всех производит сильное впечатление. И зачастую во многих отношениях. Наверное это одно из самых ранних моих воспоминаний. Отец тогда еще был молод и каперствовал в Зоне.

— Героем?

— Нет, пиратом, захватывающим принадлежавший Ямато ауриум, вот как скорее всего назовут его ваши официальные историки. И о чем скорее всего не будет упомянуто в их хрониках, так это о том, что именно мой дядя Дюваль был человеком, ответственным за создание сингулярного оружия для Ямато. Даже отец редко говорит об этом и из него трудно выжать хоть слово на эту тему.

— Неудивительно, Хайден-сан.

— Знаю только, что мой дядя вернулся в Американо почти сразу после провала вторжения. С собой он привез жену — уроженку Ямато, и вел очень замкнутый образ жизни. Типичный кабинетный ученый. Я не видел его годами. Как впрочем и своего двоюродного брата Кенити.

Она восторженно захлопала в ладоши.

— Вот так и должно быть между нашими секторами! Так значит твоя тетка тоже отправилась в Американо? Должно быть она была очень отважной женщиной, если решилась на такую жизнь.

— О, она очень мужественная женщина, во всех отношениях. Ее отец был из клана Хасегава. Они жили на Садо — мире, где добывали ауриум, и который находил столь привлекательным мой отец.

— Многие умерли за ауриум, — с горечью заметила она, сверкнув глазами. — Он слишком важен.

Он рассмеялся.

— Это всегда так было. Именно стратегические материалы, ресурсы и «интересы» лежат в основе всех войн. И чем их меньше, тем более грязные войны ведутся за обладание ими. Вот поэтому я и смеюсь, слыша как ваши доблестные самураи что-то такое плетут про честь воина и ничтожность торговцев. Ваши правители угнетают людей для того, чтобы удержаться у власти, но правление самураев явление вовсе не божественного происхождения. В один прекрасный день люди поймут, что подобное государственное устройство несправедливо. Люди — все люди — обладают определенными правами от природы, правами, так сказать… — он несколько мгновений подыскивал подходящее слово, — «неотъемлемыми».

Она слушала его молча и, казалось, была не вполне уверена, можно ли верить такому странному набору идей. Он даже испугался, что наговорил слишком много, поскольку она вдруг сказала:

— Наверное нас с детства приучили верить совсем в разные вещи.

— Только в пси.

— Да. Только в пси и ни во что больше.

Хайден Стрейкер задумался и внезапно его поразило, как малы были шансы, что он вообще появится на свет. Он родился в результате столь маловероятного стечения обстоятельств, что было просто непонятно, как это вообще могло произойти.

— Да, — задумчиво протянул он. — Совершенно непостижимо.

Она улыбнулась.

— Твой отец человек очень пылкий. Скорее всего он женился по любви.

— Да, в этом сомневаться не приходится. Он очень любил мою мать.

— Он великий человек, под внешней грубостью которого скрывается несомненное очарование. Я часто вижу его проявления в тебе.

— Боже упаси!

— Не стоит так презирать его! Родителей следует чтить — так учит даже и ваша христианская вера.

Он поджал губы и его брови сошлись на переносице.

— Отец верит только в торговлю, нексус-корабли, прибыль и накопление капитала… Лично же меня из этого списка ничто не привлекает.

— Однажды ты говорил моему мужу совсем другое, — сказала она, встретившись с ним глазами. — Ты сказал, что нет на свете ничего важнее торговли. Так как же ты считаешь на самом деле?

Он вздохнул, не зная что ей ответить и уже не уверенный ни в чем.

— Тогда, с Сиго-саном, я говорил как сын своего отца. А сейчас я говорю исключительно от своего имени. Нежели это непонятно, Ясуко-сан? Нексус-корабли для меня ничего не значат. Мне наплевать на торговлю, прибыли и накопительство. Я мечтаю совсем о другом.

— Ты должен рассказать мне о своих мечтах.

— Я мечтаю о возвращении на Либерти. В Линкольн. Как Киото является имперской столицей Ямато, так и Линкольн — это главный город Американо. — Он возбужденно выпрямился, и даже начал оживленно жестикулировать, пытаясь подробнее описать ей то, о чем говорит. — Это средоточие множества огромных зданий и… утонченной культуры… место где пишутся книги и процветает архитектура. Там полным-полно художников, музыкантов и самых разных мыслителей. Ты когда-нибудь слышала о гигантском пси-исследовательском учреждении, которое называется РИСК? Или о Музее Освоенного Космоса? — Она отрицательно покачала головой, удивленная внезапно охватившим его возбуждением. — О, сколько там чудес! Храмы науки, где тысячи самые блестящие умов изучают Вселенную и исследуют ее природу. В Линкольне есть институты, куда может зайти и серьезно обсудить интересующую его проблему с крупным ученым буквально каждый. Там можно встречаться и беседовать с приезжими философами из других открытых секторов. Я очень хочу отправиться туда.

— Столько возможностей и всего в каких-то пятидесяти парсеках отсюда.

— Да.

Он сказал это негромко и как будто немного стыдясь. Она видела: он полностью захвачен своей мечтой о Либерти, мире который он едва помнил, и знала, что в эту свою мечту — Линкольн — ему скорее всего так никогда и не попасть. Не заметив мелькнувшей на ее лице мягкой улыбки, он вздохнул.

— Путешествие длиной в пятьдесят парсеков.

— Для такого путешествия тебе потребуется нексус-корабль — и куча денег.

Он поднял глаза и честно ответил:

— Да.

— Дорого.

— Очень.