Кен Като - Звездные самураи

— Случайно не с Кимом? Ким Вон Чуном?

— Не знаю.

— А сам он кому-нибудь рассказывал об этом? Или больше помалкивал?

Истмана говорил он по-прежнему ровно и немногословно без тени улыбки на лице.

— Он доверился только мне. А вообще старался помалкивать. Впрочем, наверное и я смекнул, куда он направляется только потому, что ему пришлось кое-что рассказать коменданту Рохану.

— Зачем?

— А затем, что если бы он этого не сделал, защитники Бейкера совсем упали бы духом.

— А может он просто напуская на себя таинственность, чтобы вызвать побольше толков?

— Да нет, он вообще не хотел говорить, что улетает.

— Что ж, это хороший знак.

Они приблизились к Бейкеру как раз в тот момент когда станция вошла в тень Осуми. Каньцы пока вроде бы не досаждали, но Истман все равно настоял на том, чтобы состыковаться с фортом на максимальной скорости, с большим торможением. Чем меньше каньцам известно об их прилетах и отлетах — даже при практически полном радиомолчании — тем лучше, пояснил он.

Форт-Бейкер был изрядно поврежден. Каньские резаки поработали на славу и теперь вокруг орбитальной крепости в пространстве кружилось целое кольцо разных обломков. Глядя на почерневший корпус станции трудно было даже представить себе, что внутри кто-то есть, но Истаман заверил его, что все системы жизнеобеспечения, энергопитания защитных полей, орудий, гравитации, поддержки обшивки были более или менее работоспособны.

Причалили они шумно и с лязгом. Причальные механизмы жалобно выли, пытаясь приспособиться к изменениям, которые были произведены в конструкции шаттла для удобства при наземных операциях. С полдюжины роботов с трудом герметизировали переходной шлюз.

Первым человеком, которого Хайден встретил выйдя из переходного туннеля был Боско Шадболт. Тот крепко обнял его и, похоже, был искренне рад его возвращению.

— Сколько лет, Хайд! Вот здорово! Тот-то ребята обрадуются когда узнают! А то ведь половина наших была уверена, что тебя нет в живых. Господи, где же это тебя так?

— Несчастный случай.

— Тут у нас ходят слухи, будто армия Хидеки пыталась отбить Каною только благодаря тебе. Это правда?

— Что-то вроде этого.

— Господи! Вот Аркали обрадуется, когда узнает!

Они подошли к платформе лифта. Хайден почувствовал пустоту внизу живота. Голос его упал.

— Боско, а как она? Я спрашивал о ней Барба, но он почему-то не хочет об этом распространяться.

Глаза Шадболта на мгновение будто затуманились, но уже через мгновение на лице его снова заиграла широкая улыбка.

— Нам, конечно, пришлось нелегко, но ты не беспокойся! С ней все в порядке и она единственная, кто никогда не сомневался, что ты вернешься. Счастливый ты человек, Хайден Стрейкер.

— Это хорошо. — Пустота в животе все расширялась. — А что так грызет Истмана? Никогда еще не видел, чтобы человек так менялся. Стреляет в меня сначала даже не окликнув, а потом — не извинившись — затем обвиняет в том, что мешаю его тайным операциям. И доходит до того, что обзывает меня шпионом, работающим на каньцев! Неужели это война так на него повлияла?

Шадболт поджал губы, как будто ему предстояло ответить на крайне деликатный вопрос.

— Я бы сказал, как раз наоборот.

— Что ты имеешь в виду?

— Не война. Любовь.

— Господи, но если это любовь… что ты имеешь в виду?

Шадболт опустил голову и задумчиво пожевал нижнюю губу.

— Ну, понимаешь… это дело очень личное.

— Лучше расскажи мне все, Боско. Пока мы не дошли до мостика. Если расскажешь, то и я расскажу тебе кое-что очень интересное.

Шадболт помялся.

— Да, наверное лучше тебе все знать… для твоего же собственного блага. Только обещай мне всегда помнить, что я лишь пытался тебе помочь. И что я по-прежнему считаю Барба Истмана своим другом.

Совершенно ошеломленный тем, что рассказал ему Шадболт, Хайден Стрейкер подойдя к часовому, объяснил, что должен срочно встретиться с комендантом. Его сразу пропустили в личные апартаменты Рохана.

Внутри была настоящая парилка. Когда диафрагма разошлась и в лицо ему ударила удушливая жара, он взглянул на потного часового.

— Так ты охраняешь коменданта или не даешь ему выходить из парилки?

— Каньцы пытались ворваться на станцию в районе верхних — с четырнадцатого по восемнадцатый — уровней сэр. И мы пока совершенно не уверены, что там не прячутся их остатки.

— В любом случае вряд ли их в первую очередь их заинтересует Рохан.

— Надеюсь, что вы правы, сэр.

Пока он ждал, теплый насыщенный влагой воздух туманил голову, мешая думать и он принялся размышлять о том, что он может сообщить коменданту и как это лучше преподнести.

Наконец Рохан принял его, наполнил два бокала «Бычьей Кровью», отпустил своих адъютантов и пригласил его садиться. У коменданта был взгляд мертвеца, десятидневная щетина на лице, а когда он улыбался, становились видны выдающиеся вперед зубы, делающие его иногда довольную, иногда тревожную улыбку довольно странной.

Рохан, похоже, попивает, подумал Хайден. И плевать ему на пси. Этот человек совершенно не похож ни на кого из моих знакомых. Что он пьет — это ясно, вот только непонятно, способен ли он при этом нормально думать.

— Ну, за вас, Хайден Стрейкер!

— За меня?

— Конечно, за вас!

— Жаль разочаровывать вас, но по-моему у меня нет никаких причин что-то праздновать.

— Да будет вам! К чему эта ложная скромность? Вы вполне заслужили благодарность МеТраКора. Поверьте. Потеря Каноя-Сити, конечно, позор для нас. Но вы сделали все, что могли.

— Что ж, в таком случае, благодарю вас, комендант. — Он сделал неопределенный жест рукой и выпил. — Но, к сожалению, Каноя-Сити и по сию пору в руках врага.

— Вы уже и говорить стали как настоящий ямбо. Видно слишком долго отсутствовали.

— Я был на Эдо.

— На Эдо? Ну, делаааа…

— Именно. И я…

— Небось вернулись с новостями, да? С важными новостями для МеТраКора?

Хайден мрачно кивнул.

— Смотрите, чтобы у вас вино не скисло, когда услышите.

— Только не это вино. Неееет. Это вино для причащения. И видно мое последнее причастие не за горами.

Хайден сообщил Рохану о смерти Сакумы Хиденаги. О том как Сакума Киохиде одержал верх в борьбе за власть и занял место сёгуна во дворце. Правда он не стал упоминать о тех настоятельных «советах», который сёгун сейчас возможно получал от своего более чем необычного менуки.

— У Сакумы Киохиде глаза и уши по всему Кюсю. Даже в большей степени, чем мы это себе представляли. В квадранте не случается ничего такого, о чем бы он сразу не узнавал.

— Хммм… — сказал Рохан, вставая и начиная прохаживаться взад и вперед. — Жаль что я не знал об этом шестьдесят дней назад. Тогда может быть стоило бы вынудить Ю Сюйеня начать действовать раньше. Да. А так… все плохо. Очень плохо!