Кен Като - Звездные самураи

А в это время под куполом Канои воцарился сущий бедлам. Мужчины и женщины сновали взад и вперед под руководством персонала МеТраКора; все шумели, организовывали, перестраивали, в общем, готовились к осаде. Зрелище радовало глаз, как в старые добрые времена, и Эллис наблюдал за суетой с большим удовольствием. Здесь он устроит свой штаб — на первом этаже самого крупного метракоровского здания, но сначала отсюда нужно вынести упаковки шелка, картонные коробки с товарами и прочую дребедень. Это дело Эллис поручил Андерсону.

Он шел все дальше и дальше, наслаждаясь внезапно обретенной властью. Без формального назначения, без присвоения какого-либо официального звания он снова стал лидером. Как и должно быть. Он вспомнил о виденных им батареях каньских орудий, установленных с южной и западной стороны города, на краю Стрекозиных Болот. Десять надежно защищенных китайских лучевых батарей, расположенных вдоль белого взлетного поля метракоровского космопорта, вскоре будут готовы к стрельбе. Стрейкер знал, что с помощью болтающихся в зените тяжелых орудий «Пай Ху» китайцы смогут одолеть маломощные защитные поля и укрепления Каноя-Сити дня за два непрерывного обстрела, но, если в их намерения не входит полное разрушение города, пехоте придется идти на штурм и захватывать Каною врукопашную. А после первых же потерь в американских мужчинах и женщинах проснется дух сопротивления, и они будут стоять насмерть, лишь бы не допустить победы каньцев. Так бывало всегда, если дело доходило до рукопашной схватки с противником.

Самое слабое звено это, естественно, жалкие засранцы макау-калифорнийцы, подумал Эллис. Интересно, сколько их попряталось в японских предместьях города? Те трущобы — идеальное прикрытие для скрытой атаки каньцев. Да, жаль, конечно, симпатичные деревянные домишки, прилегающие к куполу с севера, но ничего не попишешь. Нужно будет эвакуировать и сжечь предместья еще до захода солнца.

В нем нарастало привычное, как всегда сильное возбуждение. Смерть каньцам! — радостно подумал он. Ах, разумеется, этот клич был неоспоримой истиной для любого американца, вот только Джос Хавкен вроде бы напрочь забыл о нем. Он всегда называл этот клич «беспричинной ненавистью». Но на самом деле беспричинной она не являлась.

Через час Зикаиль Мередит доложил по селектору, что из трех рот сил безопасности боеспособными оказалось только двести метракоровских солдат.

— Сами же знаете, как Контролер Поуп экономила средства…

— …нанимая этих раздолбаев-калифорнийцев, дезертиров из армии Сектора с Фриско и Сан-Диего, да?

— Вот именно. Эллис, это самые ненадежные люди в Американо. Еще тридцать четыре человека лежат в санчасти, а человек тридцать гражданских или слишком молоды, или слишком стары, чтобы сражаться.

— Все равно, раздай оружие — всем, кто способен стоять или хотя бы удержать в руках бластер. Подключи к обороне живущих в Анклаве японских феодалов, таможенных чиновников, одним словом, всех у кого имеется по паре глаз и по четыре конечности. А еще приведи самураев-ронинов, которые обеспечивают порядок в японской части города. Если, конечно, они все еще здесь.

— Да ведь они ни на что, кроме рис сажать, не годятся! Они же ни читать не умеют, ни считать!

— Так научите!

— Они не поддаются обучению!

— Разве они не люди?

— Да, но… — Селекторное голоизображение Мередита выглядело куда более жалким, чем он казался вживую.

— В таком случае, постарайтесь снова начать думать по-американски. Это всего лишь вопрос желания. Действуйте!

Мередит колебался.

— Эллис, самураям это не понравится.

— Ну и черт с ними! Здесь метракоровский Анклав.

— Думаю, лучше все-таки с ними не ссориться.

— Мне наплевать, Зи, что они подумают.

— А если они все же откажутся?

— Тогда расстреляйте несколько человек. Они ведь наживаются на нашей торговле, поэтому пусть помогают. Слушайте, по-моему, эти болваны слишком долго пользовались нашей добротой. Некоторые из них куда богаче меня. Кое-кто иногда даже предоставляет мне кредит. — Он облизнул губы. — Короче: настало время платить по счетам. Пусть тащат на рубеж свои задницы и дерутся вместе с нами. Не то им же будет хуже.

Отключая селектор, Эллис почувствовал, что ему на плечо легла чья-то рука. То был Джос Хавкен, и лицо его было пепельно-серым.

— Эллис, ты солгал им! Я понял по твоим глазам. Боже мой, похоже, ты ненавидишь каньцев куда больше, чем я предполагал. Ты отлично знаешь, что с нами сделают их лучевые орудия. Погибнут сотни невинных людей!

— Слушай, нынче мы все солдаты. И нам не остается ничего другого, как драться. — Стрейкер понизил голос. — Ты перевез ауриум под купол?

— Такое впечатление, что ты всю планету готов угробить только ради того, чтобы эти деньги не достались китайцам!

Эллис пристально посмотрел на Джоса.

— Ты о чем? Ведь это практически все, что у нас осталось!

— Совести у тебя не осталось! Собираешься погубить всех нас и продать в рабство собственного сына! Я же помню, как ты явился на борт «Чезапика». На норфолкском космодроме… десять, нет, пятнадцать лет назад. Ты тогда хотел побеседовать со мной с глазу на глаз. И тогда у тебя еще оставались мало-мальские понятия о чести. Но с тех пор, черт возьми, ты стал бессердечным негодяем.

— А ты, Джос, за эти десять лет превратился в сломленного жизнью старика. Прошу тебя, не вставай у меня на пути.

Дочь Хавкена стояла чуть позади Эллиса, дрожа от возмущения и гневно сверля его взглядом.

— Мистер Стрейкер, где он? Где мой Хайден? Как же я могу выйти замуж за вашего сына, если он в плену на китайском корабле?

— Замуж… Юная леди, о чем вы? Вы что, так еще и не поняли, что происходит?

— Мы любим друг друга. И я по-прежнему больше всего на свете хочу выйти за него замуж.

Эллис почувствовал укол вины, но тут же попытался справиться с собой и сбросил ее руку со своей.

— Если, дамочка, вы найдете Хайдена, то можете выходить за него замуж когда вам угодно, мне на это глубоко плевать!

Она немного повысила голос:

— Но ведь он ваш сын!..

— Клянусь Богом, у меня нет больше сына!

Хавкен схватил Эллиса за плечо и развернул лицом к себе.

— О чем это ты?

— О том, что он может отправляться ко всем чертям! — Эллис легко сбросил руку Хавкена и сдернул с головы извивающийся медикопласт, чтобы продемонстрировать рану на голове. — Его работа, а любой, кто поднимает на меня руку, подписывает себе смертный приговор! Он покинул корабль без моего разрешения. Смылся на шаттле, как трусливый воришка, унес в кармане нашу единственную надежду на спасение. Прихватил с собой амигдалу и сына префекта, а потом угодил в ураган, разбился сам и погубил этого чертова Хидеки, будь он неладен, Синго, к чертям собачьим!