Чарльз Ингрид - На пути к войне

– Вряд ли. Но я прошу тебя все взвесить. Ты предоставишь народу право голоса. Ты дашь им невысказанное обещание в том, что будешь прислушиваться к ним в будущем, что станешь их должником. Такие обещания, неважно, высказаны они или нет, может быть очень трудно сдержать.

– А если я сообщу конгрессу о своих намерениях, они пойдут на уступки?

Риндалан напряженно обдумал вопрос. Его редкие каштановые пряди волос вяло свисали с огромного остроконечного гребня. Ринди запустил руку в волосы, как будто взвешивая решения. Затем покачал головой.

– Вряд ли. Они слишком упрямы.

– Тогда мне придется обратиться к народу. И поскольку я принял такое решение, думаю, конгрессу будет лучше не знать о нем. Неожиданность окажет свое воздействие. Ринди, я не могу отправиться на планету без Рэнда, и ты это признаешь.

– Я знаю, что ты убежден в этом, – Прелат вздохнул. Он положил руки на колени, костлявые колени, выступающие под тканью одежды. – Трудные времена заставляют принимать отчаянные решения. Но неужели твое положение настолько серьезно?

– Ни абдреликам, ни ронинам нельзя позволить заполучить ни Рэнда, ни меня. Только на Чо мы сможем быть под защитой.

– Но сможешь ли ты защититься от Чо? – Ринди помолчал. – Заблудшие не обладают нашими привилегиями по той простой причине, что не видят того, что видим мы. Наши правила и законы защищают их и нашу планету от их необдуманных действий. Подумай, не будет ли твое решение началом правления толпы.

– Уж не считаешь ли ты меня Заблудшим?

– Нет, просто… чересчур торопливым. – Ринди оглянулся, услышав сигнал о снижении скорости. Он вжался в контурное кресло, как будто предчувствуя неизбежность взрыва. – Этого я не могу тебе простить.

Однако он мог бы остановить Палатона и тем не менее явно не собирался. Пожилой чоя смежил бледные веки в полутьме каюты.

Как только крейсер оказался на планетарной орбите, Руфин сообщила Палатону, что связь с системами общего оповещения установлена. Палатону понадобилась минута, чтобы подобрать нужные слова. Он включил связь и заговорил.

Ринди открыл бледно-голубые глаза и внимательно взглянул на Палатона. Этот взгляд был спокойным и уверенным, в нем не отражались мысли Прелата. Рэнд проснулся от звука голосов Палатона и теперь лежал тихо, прислушиваясь.

Палатон закончил и выключил связь.

– Что сделано – то сделано, – произнес он. – И, надеюсь, сделано неплохо.

Ринди иронически отозвался:

– По-видимому, тебе придется унаследовать вместе с троном Паншинеа его любовь к этому человеку, Шекспиру.

– Думаешь, это поможет?

– Ничуть не сомневаюсь, – ответил Ринди. – Но вряд ли такой поступок можно назвать мудрым.

– Он решился на многое.

– Он решился на все, – отозвался чоя, не поворачиваясь к собеседнику, но его золотистые глаза блеснули, выдавая волнение.

Его собеседник сел, шурша тканью. Он подобрал полы обязательного одеяния и положил их на колени. Помещение, которое они занимали, было затеряно в глубине города, подальше от глаз властей, от законов и даже официальной религии Чо. Чоя звали Чирек, и если бы его обнаружили облаченным в такую одежду, это было бы равносильно смертному приговору. Религия Заблудших на Чо была уничтожена столетия назад совместными усилиями Звездного, Земного и Небесного домов – одно из немногих дел, в котором Дома действовали сообща, иронизировал Чирек, – и теперь ее исповедовали тайно. То, о чем говорил тезар, могло бы позволить вновь открыто проводить нелегальные службы и одновременно вновь вызвать конфликт. Тем не менее, будучи священником и вожаком простолюдинов, Чирек не мог удержаться и не выслушать тезара. Он поклялся свято исполнять свой долг и ждать, пока когда-нибудь не явится совершенно иной, не похожий на других чоя – Преображенное Существо – и откроет все пути Заблудшим, восстановит все, что было у них отнято и уравняет с чоя их права на планете. Он осторожно поинтересовался:

– Что ты думаешь об этом чоя, Малаки?

Глава округа Данби неохотно оторвался от сообщения тезара, которое прослушивал уже в сотый раз за день, и обернулся к священнику.

– Я знаю его, – ответил Малаки. – Паншинеа пытался использовать его, чтобы форсировать Переселение, но вместо этого отослал в добровольное изгнание. Это честный тезар.

– Он настолько щепетилен?

– Вот именно. Ему не надо взвешивать каждое свое слово, каждый поступок, потому что честность глубоко заложена в нем. Но поскольку он не привык размышлять, то часто оступается. Нет, я не пытаюсь описать его тебе как безупречного героя. И поскольку он не умеет лицемерить, я бы не хотел довериться ему.

Данби был небольшим регионом, округом, значащимся только в списках конгресса, а положение Малаки, как главы этого округа, было сведено до минимума, хотя его влияние среди простолюдинов оставалось непреходящим и значительным. Чирек поднялся и нажал скрытую пружину на книжном шкафу. Открылась узкая ниша. Чирек убрал доказательства своей религиозной принадлежности и закрыл нишу.

– Но ты веришь ему?

– Да.

– Он стремится использовать нас.

– Все они пытаются это сделать, – сухо ответил Малаки. Он вновь сел в кресло и положил сильную ногу на стоящий перед ним стол. – Он делает это ненамеренно. Но даже в таком случае, разве не этого мы ждем? Мы сможем добиться признания, если ты поддержишь нас. Я могу собрать все имеющиеся у меня войска, но только по твоему приказу, Чирек, поднимутся целые толпы.

– Дома не так уж глупы. Если мы заполоним улицы, чтобы поддержать просьбу Палатона, мы подставим себя под удар.

Малаки перебил его недовольным пожатием плеч – Чирек не сказал ему ничего нового, и священник сам это понимал. Он продолжил:

– Мы мало что можем сделать, пока Преображенный не появится среди нас и не даст нам равенство.

Чоя поднял палец.

– Нельзя ждать избавителя, который может так и не появиться. Может быть, я говорю не как политик и не как приверженец религии, но кто сказал, что мы не сможем достигнуть задуманного? Зная об этом или нет, Палатон предложил нам средство показать, что мы обладаем влиянием на Дома. У нас есть право голоса на Чо – пора заявить об этом.

Чирек застыл посреди своей библиотеки, окруженный древними вещами, сохраненными с любовью и вниманием к их ценности, но он не меньше ценил жизнь своих последователей, и потому смутился.

– Мне необходимо посоветоваться с остальными.

Малаки понял его намек и встал. Он знал, что иерархия священнослужителей Тайного Пути так же туманна, как и сама религия, и хотя он хорошо знал самого Чирека, сейчас тому было необходимо встретиться с другими священниками.

– У нас мало времени, – напомнил Малаки.