Михаил Ахманов - Капитан Френч, или Поиски рая

Хотя кому о том известно?.. Временами странные шутки происходят в чужих мирах; их влияние на людей пробуждает в гомо сапиенс удивительные качества и таинственные способности. Взять, к примеру, Коринф… Я не был на этой далекой планете, но кое-что слышал о ней — вполне достаточно, чтобы прийти в изумление. Если не считать тех белых птичек из мифического королевства Шандры, Галактика небогата телепатами; — возможно, они проживают в двадцати-тридцати мирах, и возможно, что все их таланты — сплошное надувательство. Нет телепатов и на Коринфе, однако, если верить слухам, половина его обитателей владеет паранормальной способностью, приобретенной в первый же век колонизации. Говоря о половине населения, я имею в виду женщин, так как мужчины-коринфяне ничем не примечательны — разве лишь несокрушимой супружеской верностью. Другое дело — женщины; они умеют погружаться в своеобразный транс, позволяющий им найти того единственного избранника, который уготован им судьбой. Эта способность теперь передается по наследству, но пробудилась она под влиянием эндемической флоры Коринфа — определенного растения, похожего на земную орхидею и обладающего тонким ароматом. Видимо, то был наркотик, разновидность афродиака, к коему чувствительны женщины, и я готов поверить в такое чудо — ведь их эротические переживания деликатней и глубже, чем у мужчин.

О цветке, одарившем коринфянок столь удивительным талантом, рассказывают всякое — и, в частности, то, что он не выносит мужского взгляда. Вымысел? Миф? Во всяком случае, забавная история, с которой мне хотелось познакомить Шандру. Я не помнил ее в подробностях, но “Цирцея” не забывает ничего, и мы смогли получить такую справку:

"Стыдливая орхидея (Orchidaceae pudica) — цветковое растение, эндемик Коринфа (вероятно, существовавшее когда-то, но научных данных о нем не имеется). Согласно рассказам женщин-первопоселенцев, наделено таинственными свойствами и нежным приятным ароматом, напоминающим запах цветущей черемухи. Естественная окраска бутонов — белая, но цветок обладает уникальной способностью сжиматься и багроветь, если взор мужчины случайно коснется его, неважно, с какого расстояния. Скорость этой метаморфозы так велика, что глаз не успевает среагировать; и, следовательно, ни один мужчина не имеет представления об истинной форме и цвете Orchidaceae pudica. Мужские взгляды не только заставляют бутоны краснеть, но угнетающе действуют на все растение; оно чахнет, засыхает и в конце концов гибнет. В начале колонизации Коринфа стыдливая орхидея произрастала на всех материках, но затем в связи с ростом населения (и, разумеется, числа мужчин) исчезла практически полностью. Ее влиянию приписывают ту особую загадочную эмоциональность и провидческий дар, которые присущи коринфянкам в момент выбора супруга. Последний факт вполне достоверен и подтверждается многими источниками”.

Ознакомившись с этим текстом, Шандра недоуменно приподняла брови.

— Получается, ни одна из женщин не могла показать цветок своему избраннику?

— Получается, так, — подтвердил я.

— Но это же нелепость, Грэм! Разве нельзя засушить или заморозить бутон, или сделать его голографическое изображение? Будь я на их месте…

— Ты хороша на своем. А что касается этой истории, то суть не в орхидее, а в легенде. По-моему, очень поэтично: цветок, который краснеет и гибнет под взорами мужчин, а женщинам дарит возможность безошибочного выбора… Считай это сказкой, моя дорогая, такой же сказкой, как историю Кота в сапогах или Джека — Потрошителя великанов. Ты ведь не собираешься выяснять, как пошили Коту сапоги и как они налезли на кошачьи лапы?

Шандра усмехнулась и покачала головой.

— Пожалуй, нет… Но если цветок — всего лишь сказка, то как быть с женщинами? Вернее, с их способностью делать правильный выбор? Это тоже сказка?

Вместо ответа я кивнул на экран, где горели слова:

"Последний факт вполне достоверен и подтверждается многими источниками”.

— Как видишь, нет! Их дар — реальность, хотя никто не знает, цветок ли тому виной или иные факторы, исчезнувшие со временем. В Галактике, милая, много чудес, и коринфянки — одно из них, столь же удивительное, как сакабоны, кристаллошелк или гигантские деревья Барсума.

— Ты сказал — иные факторы, исчезнувшие со временем… — медленно повторила Шандра. — Значит, прилетев в Коринф и поселившись в том мире, я ничему не научусь? Не стану настоящей коринфянкой?

— Увы! — Я с нарочитым сожалением развел руками. — Цветок погиб под взорами мужчин, и теперь загадочная способность передается лишь по наследству. И только коринфянки владеют ею, только они — во всей человеческой Галактике! Пару минут Шандра размышляла, хмуря брови и поглядывая на экран, потом решительно тряхнула головой.

— Ну и пусть! Пусть! Я и так знаю, что сделала верный выбор! Без всяких волшебных орхидей и телепатии!

В следующий момент она оказалась на моих коленях, и теплые влажные губы скользнули по щеке к моим губам.

Однако мой прагматизм подсказывал, что поцелуями и байками о колдовских цветочках я не отделаюсь. Так оно и случилось — после второго прыжка, переместившего нас еще на девять с четвертью светолет ближе к Солярису. Мы отдыхали после занятий гимнастикой; высокий купол над нами, имитировавший небеса, сиял хрустальной голубизной, а вдалеке — там, где средь бирюзовых вод маячил коралловый остров, — метались под ветром и шелестели растрепанные кроны пальм. Тепло, мир да покой, солнечный жар на коже и кувшин холодного лимонада под носом… Но Шандра нарушила эту идиллию.

— Грэм… — Я повернулся к ней, всматриваясь в потемневшие зеленые глаза.

— Грэм, ты не мог бы рассказать мне о прежних своих женах?

Я тяжко вздохнул. Неизбежное свершилось; она хотела знать не только о Дафни, но о всех моих увлечениях за последние двадцать тысяч лет. Вы спросите зачем? О некоторых причинах я уже говорил, однако имелись и другие. Представьте себе юную леди с пылким воображением и врожденной склонностью к любви; представьте, что долгое время она находилась в темнице, в условиях, когда ее чувства игнорировались и подавлялись; добавьте к этому ее невинность и мой несомненный опыт, и вы получите адскую смесь под названием “комплекс неполноценности”. Ergo, Шандра не могла забыть о прежних моих женах; не зная о них почти ничего, она тем не менее сравнивала себя с ними и полагала, что сравнение идет не в ее пользу. Ведь она являлась такой неискушенной, такой неопытной! Правда, гордость мешала ей пуститься вниз по дорожке самоуничижения, но, чтоб наверстать упущенное, она была готова ринуться в любую другую сторону. Я снова вздохнул.

— Отчего бы тебе не заглянуть в вечные файлы “Цирцеи”? Там хранятся контракты со всеми моими женами, кроме самой первой, матери Пенни… она, если помнишь, жила на Земле и умерла на Земле… и я расстался с нею так давно, что не могу уже вспомнить ни глаз, ни губ, ни лица. Но облик всех остальных сохранила “Цирцея”. Ты можешь увидеть каждую и убедиться, что нет среди них милее тебя.