Ольга Чигиринская - Сердце меча

Морлок застыл на миг, как громом пораженный. Потом максимально деликатно, чтобы не поранить лорда Гуса когтями, убрал свою ладонь.

— Бэнкэя благодарить нельзя, — назидательно сказал он. — Бэнкэй делает то, для чего создан.

— Все мы делаем то, для чего созданы! — горячо возразил ему Гус. Потом покосился на Джориана и поправился: — Скажем так, все порядочные люди делают то, для чего созданы.

— Люди не созданы, люди рождены. Бэнкэй — не человек, — морлок оппонировал уверенно, но в глазах его стоял вопрос.

— А кто тогда человек? Он? — Гус сделал жест в сторону рейдера. — Вы вступились за достоинство женщины, это поступок настоящего человека.

— Бэнкэй приказ выполнял. Без приказа Бэнкэй не стал бы.

— Ах, — расстроенно сказал Гус. Джориан гоготнул:

— Да вы все как дети. Хуже детей.

Но больше он не называл Констанс «дамочкой».

Потянулись долгие дни заключения. Джек, переживший пик своего приступа на рейдерском корабле, сейчас чувствовал себя хорошо. Он бегал по всему дому и саду, воображая себя разведчиком, очень непринужденно общался со слугами и однажды вогнал начальника боевых морлоков Пустельгу в легкий ступор, потребовав покачать его на хвосте. Всех троих охранников он воспринимал как братьев-близнецов Рэя.

Узнав, что Бет стала «настоящей принцессой», он обрадовался больше, чем Констанс, ибо никак не мог осознать, что сестра потеряна навсегда — принцесса для него была существом, которое говорит «я так хочу!» — и все бегут выполнять. Поэтому довольно скоро он начал донимать Констанс, Гуса, прислугу и даже Джориана нытьем «Когда приедет Бет»?

К сожалению, отвлечь его было нечем: по ходу штурма кто-то из рейдеров растоптал рисовальный планшет. Констанс долгое время не решалась просить гема-эконома Плутона о рисовальных принадлежностях для ребенка — но вскоре он сам поднял этот вопрос, потому что Джек нашел высокую стену, ограждающую сад, соблазнительно гладкой и нарисовал на ней жирным хозяйственным маркером изображение боевого морлока в полный рост (свой). У морлока был устрашающий вид, его грудь украшал полудоспех, а голову — шлем, какими мальчик успел их запомнить, в руке был плазменник, а для понятности мальчик написал рядом с картинкой: «Єто Рєй». Он уже довольно хорошо умел писать, но иногда забывал, «в какую сторону смотрит какая буковка».

Плутон предложил купить ребенку что-нибудь для рисования, за счет хозяина, и Констанс с некоторым злорадством выбрала в каталоге рынка Картаго один из самых дорогих и роскошных планшетов. К ее удивлению, через день ей доставили менее дорогую, но все же одну из лучших, модель, к которой прилагалось пространное и очень куртуазное извинение от Моро — модель ее выбора, оказывается, уже купили, других не было, со специальным рейсом пришлось бы ждать ее не меньше трех месяцев, но если ей будет угодно, он закажет и ее тоже. Скрипнув зубами, она вежливо и сухо отказалась от этого предложения и поблагодарила за то, что получила. Джек нашел, чем заполнять свои дни, она же проводила время за сантором, исследуя информационное пространство Картаго.

Ее допуск позволял получать только открытую информацию: планетарные и рыночные новости, обучающие и развлекательные программы. Галактические новости были очень и очень малосодержательны — притом галактические товары имелись в изобилии и в свободном доступе: были бы только деньги. Имперская драхма или «дрейк», как ее называли здесь, котировалась выше, чем «сэн», внутренняя валюта дома Рива. Руководство Дома проводит политику информационной изоляции? Но имперские газеты, журналы и альманахи были в свободной продаже. Плати деньги — и получай последние новости из стана врага (настолько последние, насколько давно вылетел из пределов Империи последний корабль контрабандистов). Единственное объяснение, которое нашлось у Констанс — простым людям Дома Рива неинтересны сводки имперских новостей и власти не заинтересованы в том, чтобы хоть как-то подогревать любознательность в этом направлении.

Она сравнила эту ситуацию с имперской. Конечно, большинство окраинных миров, в том числе ее родная Тир-нан-Ог и Мауи, отличались истинно провинциальным равнодушием к делам срединных миров и имперского домена. Интересовала в основном светская жизнь, сплетни о богатых и знаменитых, да общеимперские политические дела — а вот что происходит у соседа, а тем паче в Вавилоне, волновало мало кого. Но, тем не менее, имперские информационные агентства регулярно готовили ансибль-пакеты с новостями из Вавилона и эти пакеты поступали в общий бесплатный доступ всех планетарных инфосетей.

Что ж, Констанс начала просматривать планетарные новости Картаго.

Как и на всех планетах с «бешеным климатом», на Картаго очень важное место в новостях занимала погода. Сейчас была «Весна Акхат» — планета заканчивала свой полуоборот вокруг Акхат и все, что успело замерзнуть в «Большую зиму» — таяло. Реки пролагали себе пути через высохшие было русла, океан наступал на обрывистые берега, и, посмотрев на зоны ожидаемого затопления, Констанс увидела, что гряда холмов, на которой Моро построил себе усадьбу, превратится к концу весны в полуостров. Теперь она поняла, почему высокая стена вокруг сада так похожа на дамбу.

Полный оборот Картаго по «восьмерке» вокруг Анат и Акхат занимал 804 стандартных земных суток и 922 местных — Картаго вращалась быстрее Земли — но местными сутками никто не считал, потому что из-за двух солнц смена дня и ночи была делом весьма прихотливым, и земными сутками не считали тоже, а считали тридцатичасовыми суточными биоциклами — за века жизни в космосе человечество привыкло к такому счету. Таким образом, если человек на Картаго говорил «вчера» — это значило «примерно цикл назад». Биоциклами в Империи считали время только космоходы, но ведь дом Рива и был домом космоходов… То есть, год на Картаго составлял 643 биоцикла, которые делились на восемь сезонов: Большую Зиму, Весну Акхат, Первое Лето, Осень Анат, Малую Зиму, Весну Анат, Второе Лето, Осень Акхат. Сейчас по календарю Картаго было 22-е число Весны Акхат, а по имперскому — 8-е мая. Последним, сороковым, днем Весны Акхат считался день Великой Волны — когда из-за таяния льдов на полюсах и ряда других геофизических причин поднимались ураганы и гнали перед собой через весь континент Судзаку серию огромных волн, вроде цунами. Волны перехлестывали через горную гряду, в которой была расположена столица Рива, Пещеры Диса, и низвергались в Море Разлуки с двухкилометровой высоты. Это было так красиво, что многие приезжали в Пещеры Диса с других континентов — любоваться зрелищем. В этом году праздник Великой Волны был совмещен с помолвкой Солнца Керета. Так Констанс узнала, что Бет должна стать не просто принцессой Рива, но и императрицей всего Вавилона.