Ольга Чигиринская - Сердце меча

Кто-то присвистнул.

— Лесан, ты и в самом деле рискнул делом, чтобы потискать очередного мальчика?

— Ричард Суна — классный пилот, — холодно ответил Моро. — По своей скромности он об этом умолчал. Что он классный мечник — вы уже поняли из показаний свидетелей.

— Чтобы зарезать безоружную женщину, не нужно быть классным мечником, — бросил старик с косами.

— Лорел была вооружена, — возразил Шнайдер.

— Он зарубил троих в одну секунду, — сказала женщина с платиновыми волосами. — Я видела с балкона, это было как удар молнии. Первосортная работа.

— Вас, синоби, хлебом не корми, дай посмотреть как пускают кровь! — возмутился старик. — И эта ваша программа конвертации пилотов — одно зло!

— Ну, почему зло, — хохотнул краснокожий дядька. — Просто проводится через жопу.

Дик стоял ни жив не мертв. Прокатилось эхо смешков, распорядитель ударил жезлом о пол и навершие жезла запело.

— Траур! — напомнил распорядитель. — И уважение к суду. Говорите, Ричард Суна.

Дик сделал два глубоких вдоха, вытер пот и продолжил:

— Когда команда «Паломника» погибла, он попробовал захватить власть на корабле. Это у него не вышло, потому что гемы, наш новый экипаж, встали за меня. Тогда он уничтожил базу данных корабля и заменил ее фальшивкой. По этой фальшивке я завел «Паломник» в ваш сектор пространства. Там он сбежал, и успел договориться с этим Джорианом, которого я тоже убил вчера. Джориан вывел нас к Картаго, и мне пришлось бросить корабль на планету, чтобы уйти от ваших патрулей. Нас приютил человек по имени Эктор Нейгал — но Моро и Джориан взяли его поместье штурмом и убили его, а нас захватили в плен. Гемов продали, хотя они граждане Империи, миледи, ее брата и сына убили, а меня и Бет отдали этому человеку. Она теперь ваша принцесса, а меня он три недели держал в плену и… делал со мной, что хотел. Я не буду говорить об этом, потому что вижу — вам всем все равно. Вы делаете все это с гемами каждый день, у вас есть специальные рабы не только для работы, но и для ваших развлечений, а если что не по вам — то вы приказываете морлокам взяться за стрекала. Никто из вас не требует ответа за смерть телохранительницы, как будто она ничего не значит. Моро три недели доводил меня, а вчера решил, что пора меня добить и забрать мою душу. Он привел меня на этот праздник специально, чтобы я убил Джориана. Этот меч — орриу моего учителя, шеэда Майлза Кристи. Когда я увидел его и услыхал, что миледи умерла и все, кроме Бет — тоже, я решил убить Джориана, и если успею — Моро. Но тут в зал вошла эта женщина, ваша сестра, — Дик повернулся к Шнайдеру. — Я слышал, что это ради нее Моро искал Бет, но я не знал, зачем. Я не знал, что она мать Бет. Думал, что она заказчица, а Бет — клон, на органы. И решил, что так не будет — даже если я попаду в ад, я не дам сожрать Бет.

— Ты почти ничего не сказал по существу, — глухо проговорил Шнайдер. — Какое отношение имеют твои обиды к убийству моей сестры? Если бы ты убил только Джориана, они шли бы в счет, потому что Джориан причинил тебе зло. Если бы ты убил капитана Лесана — они бы тоже были приняты в счет. А какое счетное зло причинила тебе Лорел?

— Может, и никакого, — ответил Дик. — Я же не говорю, что я невиновен. Я пролил кровь двух невинных женщин, и пусть меня казнят… Но я не понимаю, отчего этот человек, который меня довел до убийства и пролил больше невинной крови — сидит тут, как ни в чем не бывало.

— Вы хотите выдвинуть встречный иск против Морихэя Лесана? — спросил распорядитель.

— А что, можно? — удивился Дик.

— Нельзя, — жестко сказал распорядитель. — Вы имперец, а с домом Рива Империя мира не заключала. Вы не только не принадлежите к нашей клятве — вы наш враг. В отношении врага допустима любая военная хитрость.

— Но тогда я военнопленный, — сказал Дик. — И вы не имели права поступать со мной так, как поступили.

— Ты не был захвачен Крылом или десантом, — отчеканил старик. — Ты не носил формы войск Империи. Значит, ты — не военнопленный. Но тебя взяли с оружием в руках, значит ты и не гражданский. В Уставе Войска Рива для таких, как ты, есть только два слова: бандит или диверсант. Выбирай себе по вкусу.

Дик повернулся к Шнайдеру.

— Так эта справедливость, о которой вы говорили… Она в том состоит, что вы можете делать нам все, что хотите, а мы вам — ничего?

— Она состоит в том, — сквозь зубы бросил Шнайдер, — чтобы не убивать людей, которые перед тобой не виновны. Почему ты не убил за свои обиды того, кто в них виноват?

— Я же сказал: я думал, что спасаю Бет.

— Это никакое не оправдание! — крикнул с места все тот же старик. Он, кажется, ярился все больше и больше, словно это его обвиняли в преступлении. — Даже если бы девчонка была клоном — то и тогда ты был бы точно так же виновен в убийстве ее госпожи!

— Это делает честь твоим чувствам, но не оправдывает тебя, — добавил Шнайдер.

— Так ведь мне и не надо оправданий, — еле слышно ответил Дик. — Я же знаю, что виновен. Но не перед вашим судом, а перед вами, потому что вы любили сестру, перед Бет, которая теперь сирота, а в первую очередь — перед Богом. Мне жаль убитых, кроме Джориана, а больше всего мне жаль эту девушку, которая закрыла вашу сестру собой.

— Морлока, — машинально поправил его Шнайдер.

— Она человек. Всего этого несчастья вообще не было бы, если бы вы не разводили людей на убой.

— Долго мы будем слушать имперские бредни? — раздался вопрос из зала.

— И в самом деле, Шнайдер, — старик с косами встал. — Только проповеди нам тут не хватало! Мы видим римское безумие и видим его плоды: парень не признает законное право хозяина на своего клона и готов убить хозяина, если жизни клона угрожает опасность. Эй, ты! Ты ведь убил бы Лорел, если бы она и в самом деле была заказчицей, а не матерью?

— Да, — ответил юноша.

— Ну так какое значение имеет то, что он ошибся и насколько ошибся? — продолжил старик. — Он — догматик и готов резать ради своей догмы. Пощадить его сейчас — значит, обречь еще нескольких невиновных впоследствии. Я проголосую — убить.

— Капитан Кордо, мы не казним за намерения, — негромко и раздельно проговорил Шнайдер. — Не казним за то, что человек якобы может сделать впоследствии. Я — истнц и мой голос — решающий, и я хочу знать, может, у мальчика были какие-то причины… — последнее слово он опять выделил голосом, как будто специально для Дика.

— Я знаю, чего вы хотите, — юноша вздохнул. Тяжело было копать себе могилу. — Чтобы я сказал про Сунасаки, и вы попытались спасти лицо, показав это все как месть всему дому Рива. Ну да, вы не казните за намерения, только меня вы осудили и казнили семь лет назад, не видя и не зная. Вместе со всеми на Сунасаки. О о мести я совсем не думал. Когда я убивал, я забыл про свои обиды. Помнил только Бет.