Ольга Чигиринская - Сердце меча

Дик приподнялся на локте и посмотрел на капитана, потом на лорда Гуса, потом опять на капитана. Лорд Гус, похоже, не понимал, что делает с мастером Хару. Спросить у него — можно ли подрулить к левиафану — это все равно что спрашивать у смертельно изголодавшегося человека, можно ли подрулить поближе к блюду с жарким и сделать там несколько замеров.

— Если согласится, тогда и будем говорить, — буркнул капитан Хару.

— Насколько я понимаю, расчет нового курса начнется сейчас? — лорд Августин аж слегка задыхался.

— Правильно понимаете, — сказал капитан.

— Тогда нужно как можно быстрее договориться с Констанс, пока вы еще не начали?

— Угу, — мрачно сказал капитан.

— Так я побежал! — и лорд Августин испарился. На свой лад он разделял любовь капитана к «блуждающим скоплениям антиматерии», и в этой сфере действовал и решал быстро — не то что в остальных.

— Дик, ты свободен, — сказал капитан. — Иди отдыхать. Майлз, я тебя прошу задержаться пока лорд Гус вернется. А то он другой раз как начнет сыпать учеными словечками — так все равно что на ханьском разговаривает… А я дураком себя чувствую, мне неловко…

— Это не опасно? — спросила Констанс.

Она выбрала Дика мишенью этих расспросов, потому что Дик почти совсем не умел врать. То есть, когда он пытался врать, было видно напряженное, почти мучительное усилие.

— Ну, как вам сказать, миледи… Это, в общем, всегда опасно…

— Но насколько опасно? Более опасно, чем обычно?

— Не знаю, миледи. Я еще ни разу не видел стоячего левиафана. Никто из нас не видел.

Констанс кусала губы. Она уже немного сожалела о том, что позволила капитану охоту. Когда она вошла в рубку и увидела это диво на экране, а потом — поникшие плечи капитана, раздавленного сознанием того, что придется пройти мимо добычи и смириться с репутацией неудачника, старика, который вышел в тираж, покориться судьбе и отойти от тайны, даже не прикоснувшись…

Тогда ей казалось, что охоту стоило разрешить хотя бы ради того, чтобы увидеть, как этот крепкий человек оживает на глазах, распрямляется, словно в его жилы влили новую кровь. Сейчас она сомневалась в этом.

Ощущала ли азарт она сама? Да, несомненно. И именно поэтому не хотела доверять азарту. Внутренний голос нашептывал ей, что она еще ни разу в жизни не видела — и если не сейчас, то вообще никогда не увидит! — того, на чем зиждется доминион Мак-Интайр: охоту на левиафанов. Но — теперь, на неподготовленном корабле с неполной командой? Она высказала свои сомнения Дику — именно ему, потому что он, кажется, меньше всего был заражен всеобщим энтузиазмом. А еще потому, что он плохо умел врать.

— Понимаете, миледи, это всегда безнеопасно… — сказал юноша.

— Небезопасно, — поправила она. — Если в слове два отрицания, то «не» идет первым: небезопасно, небессмысленно, небесспорно…

Дик старательно вывел это стилом на сенсорной панели терминала и нажал «ввод». Потом продолжил:

— Конечно, лучше загонять левиафана с полной командой на трех вельботах. Чтобы люди были на всех трех силовых установках и батареи менялись вовремя… Но левиафан — тварь глупая, а лорд Августин считает, что и вовсе неразумная. Поэтому может статься, что нам повезет и мы загоним его быстро, так что даже он не успеет ни разу плюнуть. А если и успеет, то батареи выдержат.

— А если он успеет… как это вы называете — плюнуть? — во второй раз.

— Тогда мы просто уйдем. А он не будет преследовать — они никогда не преследуют. Капитан — очень хороший драйвер, миледи, и Джез тоже.

— Ладно, займемся развитием речи, — вздохнула Констанс.

У Дика были сложности в основном не с письменным, а с разговорным гэльским, поэтому она старалась побольше с ним говорить.

— Что ты считаешь сейчас?

— «Апологию Сократа», — сказал Дик. — Правда, медленно очень идет, потому что у меня мало времени. Но я все равно стараюсь читать везде, где есть время, и визор у меня всегда с собой.

«Мало времени» — еще одна головная боль, — подумала Констанс. Капитан Хару погорячился, отстраняя Мориту от обязанностей повара и бортмеха — конечно, большую долю работы бортмеханика могли исполнять рабочие гемы, но все равно кто-то должен был показать им, что и как, и время от времени проверять. Это делали Вальдер и Дик, но теперь Вальдер готовил вельботы, снова и снова перепроверяя их исправность и регулируя все системы — от двигателей до батарей силового поля.

— Я поговорю с капитаном, — сказала она. — Дик, если ты хочешь отдохнуть… почитать… У нас есть еще двадцать минут, отведенных на урок — оставайся здесь просто так. Я не хочу мучить тебя разговорами о Сократе.

— Спасибо, миледи, — Дик с готовностью надвинул визор на глаза и откинулся на стену.

Левиафан был так прекрасен, что дух захватывало. Наверное, подумала Констанс, Иезекииль видел нечто подобное — во всяком случае, чтобы описать движения в «короне» левиафана, она не находила слов, кроме слов Пророка: «Вид колес и устроение их — как вид топаза, и подобие у всех четырех одно; и по виду их и по устроению их казалось, будто колесо находилось в колесе. Когда они шли, шли на четыре свои стороны; во время шествия не оборачивались». Действительно, казалось, что обе «короны», и внутренняя, и внешняя, движутся, непрерывно расширяясь и сверкая — и вместе с тем они оставались на месте.

Левиафан был огромен, сейчас он занимал почти половину кругового экрана. С трудом верилось, что столь огромное создание можно загнать в пространство между силовыми мачтами корабля, а тем паче — в «бутылку», кокон силового поля. Сейчас «Паломник» описывал широкие круги в отдалении — чтобы Гус мог вдоволь наделать снимков и замеров. Два вельбота были готовы к охоте, на первом шли Аникст и Болтон, на втором — капитан Хару и Майлз. Сейчас все находились в рубке — а еще там были Констанс и Гус, и через минуту вошел Дик, хмурый от того, что его не берут на охоту.

— Любуетесь нашим красавцем, миледи? — спросил капитан. — Любуйтесь сейчас. Еще часика два — и им уже не полюбуешься.

Дик поставил в зажимы поднос с подогретым сакэ и семью чашечками. Разлил напиток и шагнул чуть в сторону, чтобы каждый мог спокойно взять свою долю.

Первым чашку взял капитан, и протянул ее Констанс, вторую он дал Гусу, за ним чашки разобрали остальные охотники. Дик взял свою последним.

— Ну, попросим Божьей помощи в нашем деле, — сказал капитан. — Майлз, начинай: у тебя память лучше моей.

— Можешь ли ты удою вытащить левиафана и веревкою схватить за язык его? — начал шеэд. — Вденешь ли кольцо в ноздри его? Проколешь ли иглою челюсть его? Будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко?