Дэвид Вебер - Война и честь (Война Хонор)

К сожалению, коммандер забыл о возможностях её искусственной руки. Успех только что проведенного им приема зависел от реакции соперника на жесткий захват левого локтя. Получилось не совсем так, как подсказывали Денби его рефлексы. Неожиданный контрприем Хонор сбил его с ног, и он ударился о мат сильнее, чем хотелось бы ей. Возможно, она не ожидала, что он настолько откроется из-за того, что её левая рука не согнулась так, как он рассчитывал, — и отреагировала рефлекторно.

— Ну что ж, — сказала она, — пусть пташка отпоет. Время терпит.

— Спасибо, ваша светлость. Похоже, рулада уже стихает.

Ухмыльнувшись, Денби вернул на место капу, и Хонор улыбнулась в ответ, прежде чем последовать его примеру. Партнеры вышли на середину площадки и приняли стойку. Хонор внимательно следила за Денби. За время похода они достаточно часто спарринговали, и она чувствовала его очень хорошо. Без всякого чтения эмоций легко было догадаться, что падение вызвало у коммандера острое желание опрокинуть герцогиню на её светлейшую задницу. Правда, желание — это одно, а его исполнение — совсем другое, и...

— Прошу прощения, миледи.

Голос Эндрю Лафолле заставил Хонор обернуться.

— Еще раз прошу прощения, миледи, — сказал Лафолле, стоявший у входа и страховавший Харрингтон даже здесь, в спортивном зале “Оборотня”.

— Что случилось, Эндрю? — спросила она, снова выплюнув капу.

— Не знаю. Но лейтенант Меарс говорит, что вы нужны на флагманском мостике.

— На флагманском мостике? А зачем?

— Он не сказал. Но если хотите, — он поднял руку с коммуникатором на запястье, — я могу связаться и уточнить.

— Пожалуйста. И будь добр, выясни, насколько это срочно. Если небо ещё не падает на землю, мне хотелось бы перед возвращением на мостик принять душ и переодеться!

— Слушаюсь, миледи, — ответил Лафолле с легкой улыбкой и заговорил в свой наручный коммуникатор, затем поднял взгляд с несколько отсутствующим видом человека, выслушивающего ответ через невидимый наушник. Вдруг выражение его лица резко сменилось, и Хонор вскинула голову, почувствовав в нем удивление и тревогу.

— Что? — резко спросила она.

— Тим говорит, что патрули периметра только что миновала “Смерть пиратам”, миледи, — ответил телохранитель, назвав флаг-лейтенанта не по званию, как он обычно делал из уважения к чувству собственного достоинства молодого человека, а просто по имени. Он встретился взглядом со своим землевладельцем и напряженно добавил: — Он говорит, что “Смерть” повреждена. Очень сильно.

Пару секунд Хонор таращилась на него в оцепенении. Мысли её застыли. Затем движение их резко восстановилось, и одновременно пришло ощущение физического потрясения.

— Насколько сильно? — Вопрос прозвучал сухо и деловито, но она знала, насколько обманчиво это спокойствие. — И что с капитаном Бахфишем?

— Насколько серьезны повреждения, Тим точно не знает, миледи, но, судя по всему, дела плохи. — Эндрю вздохнул, — И на запрос патруля ответил старпом “Смерти”. По его словам капитан Бахфиш ранен.

Хонор удерживала себя в кресле бота только предельным напряжением воли. Нимиц лежал свернувшись у неё на коленях, и она физически ощущала напряжение его мускулов, когда бот отключил двигатель и к нему протянулись тяговые лучи шлюпочного отсека “Смерти пиратам”.

Одного взгляда сквозь бронепластовый иллюминатор было достаточно, чтобы оценить серьезность ущерба: в корпусе “Смерти” зияли уродливые пробоины. Да, то, что произошло с вооруженным торговцем, можно было назвать “сильными повреждениями”, но, по мнению Хонор, это была слишком сильная недооценка.

Бот мягко качнулся, выравниваясь на внутренних гироскопах, и тяговые лучи мягко уложили его на причальные опоры. К борту подвели рукав переходного туннеля. Хонор с угрюмым удовлетворением отметила, что по крайней мере шлюпочная палуба не разгерметизирована.

В ответ на переполнявшие Хонор тревогу и гнев древесный кот погладил ее по колену средней лапой.

“ Они говорят, что с ним все будет в порядке ”, — сообщил он жестами.

— Нет, — ответила Хонор, — они говорят, что он сказал, что все будет в порядке. Это не одно и то же.

“ Он не стал бы лгать. Не тебе. Не про это ”.

— Паршивец, — вздохнула Хонор, — иногда мне кажется, что вам, котам, в людях ещё разбираться и разбираться. Эмпатам и телепатам лгать друг другу бесполезно, но нам, двуногим, постоянно кажется, что соврать легко. И если мы хотим уберечь кого-то от волнений...

“ Знаю. Но тебе бы он лгать не стал. Кроме того , — несмотря на искреннюю тревогу Нимица, Хонор ощутила его мысленную усмешку, — он знает, как ему влетит за ложь потом, после выздоровления ”.

Хонор уставилась на кота и, к собственному изумлению, рассмеялась.

— Может, ты и прав, — сдалась она. Но тут же снова помрачнела. — С другой стороны, то, что докладывал не он, а его старпом, наводит на тревожные размышления.

“ Скоро узнаем , — сообщил жестами Нимиц. — Зеленый свет ”.

Харрингтон перевела взгляд на сигнал над переходным люком и, убедившись в правоте Нимица, взяла его на руки и встала. Бортинженер уже тянулся к кнопке, открывающей выход. Хонор оглянулась через плечо на поднимавшихся со своих сидений спутников. Прямо за ней разместились Лафолле и Спенсер Хаук, но народу набилось столько, что просторный салон бота едва вместил всех. Помимо Мерседес Брайэм, Джорджа Рейнольдса, Андреа Ярувальской и Тимоти Меарса на “Смерть” прибыл капитан медицинской службы Фриц Монтойя... во главе врачебной бригады из двух десятков специалистов.

Рядом с адмиральским укладывался на причальные опоры второй бот, доставивший на борт “Смерти пиратам” два взвода морской пехоты “Оборотня”. Покосившись в ту сторону, Хонор помрачнела ещё больше, но тут переходной люк открылся, и она двинулась вперед.

Ей уже доводилось видеть Томаса Бахфиша раненым, но на этот раз дело обстояло хуже. Гораздо хуже. Стоя рядом с его постелью в спартанском лазарете “Смерти пиратам”, Хонор физически ощущала исходившую от него мучительную боль. Столь сильную, что не выдать собственную душевную боль она смогла, лишь мобилизовав всю свою выдержку.

— Ваша милость, — сказал ей Цзыньчу Грубер, — пожалуйста , убедите капитана позволить доктору Монтойе забрать его отсюда.

Хонор отметила, что стоявший по другую сторону койки Бахфиша Грубер и сам находился далеко не в лучшем состоянии. Левая рука его покоилась в лубке, на левой стороне лица красовались ссадины и ушибы, при ходьбе он заметно хромал.

— Хватит суетиться, Цзыньчу, — пробормотал Бахфиш хриплым от боли голосом, ухитрившись тем не менее выдавить из себя улыбку, и Хонор, ощутив его эмоции, внутренне сжалась. — Мне гораздо лучше, чем многим.