Сандра Маршак - Треугольник

Здоровенный таньянец переставлял ноги так, словно он был марионеткой в чужих руках и управлялся сразу двумя хозяевами, резко креняясь то в одну, то в другую сторону. С трудом преодолев несколько шагов, он внезапно, как парализованный, остановился и стал медленно падать.

Маккой успел подскочить и поддержать этого гиганта раньше, чем тот рухнул на пол, а после многих усилий усадить его в кресло. Поврежденное плечо заныло, доктор тихо выругался и принялся обследовать нежданного пациента сканером.

Ни явных повреждений, ни признаков какой либо болезни у таньянца не обнаружилось, зато энцефалограмма его оказалась довольно странной.

Таньянец и сам по себе представлял нечто из ряда вон выходящее. Он не был в полном смысле слова двухголовым, имея одну шею и одно лицо. Но на переносице голова его разделялась на два лба, две макушки и на два мозга, каждый из которых мог, в случае необходимости, самостоятельно управлять телом.

У Маккоя зародилось мрачное подозрение и он запустил результаты сканирования на аналайзер. Тот выдал странную осциллограмму правого мозга и, отличную от него, но не менее странную – левого. Тогда доктор запустил на аналайзер результаты сканирования, снятые им у одного из людей свиты Гейлбрейса. И громко выругался, благо стесняться было некого: осциллограмма правого мозга таньянца была идентичной осциллограмме гейлбрейсовского «Единства».

– На связи Маккой, – проговорил он в микрофон интеркома. – Срочно направьте в лазарет мистера Спока.

В ответ раздался голос Ухуры:

– Доктор Маккой, мистер Спок не появлялся на мостике с момента своего возвращения с планеты. Могу я чем-нибудь помочь вам?

«Вряд ли, – подумал доктор – Слишком сложная помощь мне требуется.»

А вслух ответил:

– Нет, спасибо Ухура, я найду его сам.

Но сначала надо убедиться, что таньянцу ничего не угрожает, ничто не приведет его в прежнее состояние.

Маккой вызвал доктора М'Бенгу и санитара, приказал перенести мистера Добиуса в лазарет и почувствовал острую необходимость поделиться своими подозрениями с вулканцем. Но каким-то шестым или седьмым чувством он угадал, что должен найти Спока сам, не ввязывая в это дело Ухуру.

Спок с интересом наблюдал за Солой, только что вышедшей из комнаты отдыха, – она выглядела посвежевшей, бодрой и совсем молодой, сменив свой комбинезон цвета меди.

Электронно-механический дизайнер предоставил ей широкий выбор одежды, и с помощью программы Сола выбрала… комбинезон простого покроя, до нелепости скромного, лишенного каких-либо украшений, с молнией, застегивающейся до самой шеи. Комбинезон вполне подошел бы для женского монастыря, вот только материю его почти нельзя было нащупать и отличить от кожи, и вряд ли бы нашлась настоятельница, которая рискнула принять в свой монастырь такую послушницу.

Спок с удовольствием разглядывал каждую интимную деталь комбинезона, под которой скрывается (эта мысль пришла к нему непрошенной) то, что предназначалось только для его глаз.

Сола заметила его взгляд, подошла и встала рядом, не прикасаясь к нему, а только всматриваясь в Спока и решая, выиграла ли она его жизнь или только отсрочила смерть.

Но Спок и сам не знал этого, потому что думал о другом. Где-то в глубине его души рождалось смутное желание снова овладеть ею, снова проиграть ей свою жизнь на этот раз окончательно. И он сдерживал себя мыслями о своих обязанностях.

– Я иду в корабельный лазарет, – решительно заявил он.

– Нет, я должна быть там.

– Пока вам лучше всего не попадаться ему на глаза. Когда он окрепнет, я смогу ответить за свой проступок. А сейчас он борется не только за свою жизнь.

– Вы хотите сказать, и за свою любовь?

– А чем другим вы смогли бы спасти его? – Спок почувствовал жесткость в голосе, но знал, что злится на себя, а не на нее. – И разве что ни будь другое вы обещали ему?

Сола вскинула голову, посмотрела ему в глаза.

– Спок, я сдержу свое обещание, если он позволит мне, Вулканец уставился на нее в изумлении, он ждал чего угодно, только ни этого.

– Ка-ак? – спросил он.

Она положила свою руку ему на грудь.

– Спок, вам надо было спросить, как я покину эту каюту. Но я ее покину и вы мне это позволите.

– Вы уверены?

Сола грустно улыбнулась.

– Мне очень не хочется, чтобы вы отпускали меня. Но я знаю, чем это грозит. А вы, Спок, разве вы стали меньше дорожить им после того, как познали меня?

– Нет!

– Так почему я должна изменить свое отношение к нему?

Он только глухо промычал в ответ.

– Я не знаю, к чему это приведет, но я не намерена делать вид, что одного из вас не существует.

Вулканец снова почувствовал, что в нем шевельнулось нечто несообразное с его логикой.

– Тогда скорей уходите. И заприте меня здесь. Вы же знали, что вернетесь к нему и пошли со мной. Так по какому праву и ему вы несете раздвоение?

Глаза Солы запылали от гнева.

– О каком праве вы говорите? О праве принести ему ваше мертвое тело?

Так я не признаю этого права!

– Если это было единственным вашим мотивом, – обвинительным тоном начал он и замолчал. Чувство справедливости возобладало над чувством обиды. – Даже одного этого мотива вполне достаточно: отныне моя жизнь принадлежит вам. Можете не беспокоиться ни за нее, ни за меня. И уходите!

– Упрямый вулканец! – воскликнула Сола. – Неужели вы не понимаете, что не только ради него я спасала вас? Неужели вы, действительно, ослепли и не видите, что я не могу сдвинуться с места, не могу уйти?

Впервые за все время общения с ней Спок заметил, как нерешительно, с какими запинками она говорит. Он привлек ее к себе. Сола расслабилась в его сильных руках, прильнула к нему и тут же решительно выпрямилась.

– Отошлите меня к нему, Спок. Сама я не смогу уйти. Нет сил. – И вдруг резко покачала головой. – Да неправда это! Есть у меня силы, Спок. И я иду к нему.

Она уже хотела повернуться, но Спок удержал ее за руку.

– Будьте такой же, какой он увидел вас на поляне. Моя слабость не может соперничать с его силой.

– Да, – согласилась Сола и добавила. – Зато ваша сила – может.

Взглянув на него так, словно хотела запомнить на всю жизнь, она круто развернулась и, не оглядываясь, пошла к выходу.

– Сола, – мысленно произнес Спок, когда она дошла до двери. Сола оглянулась и поняла, что он сказал. Ее карие, с золотыми искорками глаза озорно засмеялись, как бы стряхнув остатки недавней скованности и напряжения. Сола покидала Спока такой же свежей и бодрой, какой она вышла из комнаты отдыха.

Спок застыл в неподвижности, пытаясь восстановить свое вулканское спокойствие. Но тщетно. Осознав это, он захотел разобраться, в чем ему себя винить – в предательстве или в преданности? Но и эта задача оказалась нерешенной. Бесспорным было только то, что он остался жив и не покинул человека, которому нужна его жизнь.