Дмитрий Байкалов - Закон Дальнего космоса

- Не хотел заработать изжогу, - оскалился Архенбах.

Путь через одиннадцатое измерение до выбранной креативистами точки пространства занял четыре дня, восемь часов и двенадцать минут. Корабль без каких-либо проблем вышел в обычное пространство, блеснул тормозными выбросами, остановился и повис в кромешной космической тьме, издалека похожий на зернышко, брошенное на черную скатерть. Сориентировавшись на месте, Чейт определил, что до ближайшей пересадочной станции Мнемос-12, расположенной неподалеку от одноименного звездного скопления, двенадцать дней полета в обычном пространстве. Через одиннадцатое измерение тот же путь можно проделать примерно за четыре часа. Но кому придет в голову ввести в бортовой компьютер координаты абстрактной точки, вблизи которой никогда не было, да и вряд ли когда появится что-то интересное?

Надев скафандр, адаптированный под весьма специфическую анатомию гронца, Архенбах выбрался на обшивку, чтобы установить считывающий реликтовое излучение прибор.

Сославшись на необходимость провести профилактическое тестирование внутреннего контура теплоизоляции, Чейт остался внутри корабля. Сидя в кресле, он хрустел чипсами, не понравившимися Архенбаху, и недовольно морщился всякий раз, когда что-то бухало у него над головой.

Признаться честно, Чейт полагал, что вся эта затея с посланием Бога, зашифрованным в реликтовом излучении, яйца выеденного не стоит. Но ежели кто-то готов платить за эту глупость деньги, так почему бы ни повалять дурака? Главное, чтобы конечный расчет был произведен в полном соответствии с начальной договоренностью. По собственному опыту Чейт знал, что представители любых религиозных конфессий становятся крайне расчетливыми, когда дело касается денег, и весьма несговорчивыми, если что-то начинает идти не так, как они задумывали. Как-то раз Чейт даже дал себе зарок - больше никаких дел, связанных с религией. Ни за что и никогда! И, право слово, если бы не Архенбах, с которым его связывало очень многое в прошлом и которому он безгранично доверял, Чейт не взялся бы за работу, предложенную креативистами.

Архенбах вернулся через полтора часа.

- Что-то ты долго, - ворчливо заметил Чейт.

- Разъемы нестандартные, - ответил Архенбах.

- Все готово?

- Готово. - Гронец прикусил коготь на указательном пальце. - Включай.

Чейт запустил программу тестирования внешних устройств наблюдения.

- Работает, - как будто с удивлением сказал он, сняв контрольные показания.

- Подключай накопитель.

Чейт запустил цилиндр накопителя в приемное устройство.

- Есть контакт… Пошла обработка данных.

Чейт откинулся на спинку кресла и сцепил руки на затылке.

На дисплее загорелась надпись: “До завершения операции осталось 00:21:15”.

- И что? - Чейт посмотрел на гронца. - Через двадцать одну минуту мы увидим на дисплее послание, оставленное покинувшим нас Богом?

- Откуда мне знать? - удивился Архенбах.

- Разве в “Истоке” тебе не сказали, что должно произойти?

- Мы должны скопировать полученные данные в накопитель. И все.

- И все?

- Остальное нас не касается.

- Это не честно, - обиженно насупился Чейт.

- Почему?

- Быть может, для меня это единственная возможность обрести веру в Создателя.

- Я думаю, Создатель проживет и без твоей веры.

- Конечно, ему нет до меня никакого дела. - Чейт с независимым видом сложил руки на груди. - Так же, как и до тебя, Архенбах. И креативисты ему безразличны. И все-все, кто появился на свет в результате устроенного им фейерверка.

- Почему ты так думаешь?

- А как же иначе? Он ведь сбежал, едва… - Чейт неожиданно умолк. - Слушай, - произнес он уже совершенно иным, таинственным голосом, - в свете того, что я узнал за последние несколько дней, акт творения, если он, конечно, имел место быть, кажется мне похожим на случайную половую связь с незапланированным зачатием. Будущий папаша побаловался да и сбежал, не оставив адреса. Только детей в результате получилось о-о-очень много.

- Ну что ты несешь? - Архенбах болезненно щелкнул зубами.

- А чем тебе не нравится моя теория?

- Тем, что она бредовая.

- Да? В таком случае попытайся ее опровергнуть!

- Не стану.

- Почему?

- Потому что это глупо.

- Потому что не можешь.

- Потому что не хочу заниматься ерундой.

- Потому что…

- Хватит! - отрубил Архенбах. - Не хватало только нам поссориться из-за религиозных догматов.

- А кто говорит о религии? - пожал плечами Чейт. - Я наконец понял, почему каждое разумное существо - а может быть, и неразумное тоже, в конце концов, что мы знаем о братьях наших меньших? - порой испытывает беспричинную тоску. Это подсознательное, закрепленное в генетической памяти предков, воспоминание о бросившем нас родителе. - Заметив, что Архенбах собирается что-то сказать, Чейт протестующе взмахнул руками. - И не надо говорить, что я ерничаю! Я серьезен как никогда!

- С чего бы вдруг? - недоверчиво буркнул Архенбах.

- Под сомнение поставлено все мое мировоззрение. Все, чем я жил, во что верил и к чему стремился, может в один миг превратиться в прах. - Чейт дунул на открытую ладонь. - И что мне после этого делать?

Архенбах устало вздохнул.

- До переоценки ценностей осталось еще около пятнадцати минут. Можно успеть выпить по чашке кофе.

Чейт озадаченно наморщил лоб.

- Намекаешь, что я должен пойти и сварить?

- Именно, - наклонил голову Архенбах. - Меня кофеварка не слушается.

Тут Архенбах был прав. Целиком и полностью. Движок “Глейзера” оказался надежнее имевшейся на борту кофеварки. И за четыре дня полета пользоваться ею научился только Чейт.

- Ладно. - Опершись о подлокотники, Чейт поднялся из кресла. - Не буду вспоминать, кто выпил мой квас…

- И правильно! - Архенбах замахал на него руками. - Не напоминай!

Должно быть, чувствуя приближение момента истины, кофеварка работала лучше, чем обычно. За десять минут Чейту удалось приготовить две большие кружки кофе. Черный, без сахара - себе, со сливками и двойным сахаром - Архенбаху.

- Держи. - Чейт вручил кружку Архенбаху и уселся в кресло. - Осталось чуть больше четырех минут. - Он отпил кофе. - Тебе не надоело ждать?

- Это работа. - Гронец сделал движение, как будто хотел пожать плечами, которых у него не было.

- Ты считаешь, что твое мировоззрение, твой внутренний мир, твое восприятие окружающей действительности не претерпят никаких изменений после того, как мы узнаем, что хотел сказать нам на прощанье Создатель?

- Пока еще неизвестно, получим ли мы вообще какую-то осмысленную информацию. - Архенбах запрокинул голову, разинул пасть и влил в глотку сразу полкружки горячего кофе. - А если и получим… - Гронец почесал когтем затылочную шишку. - Все это было так давно. Я имею в виду Большой Взрыв, акт творения… Сейчас к этому можно проявлять только познавательный интерес. И мне, несомненно, любопытно, чем закончится расшифровка реликтового излучения. Но изменится ли после этого что-то в моей жизни?.. Очень сомневаюсь.