Андрей Ливадный - Форпост

Когда Человечество на пути своей экспансии к звездам, встретило разрозненные, деградировавшие анклавы инсектов, интерес к вопросам телепатии вновь вырос: насекомоподобные существа могли считывать некоторые мысли людей и передавать в разум человека определенные мысленные образы, касающиеся предметов, действий или явлений хорошо знакомых обоим существам, общающимся на мысленном уровне. После ряда экспериментов теория сложного сигнала [27] По поводу явления телепатии - теория сложного сигнала, излучаемого в процессе мышления, в упрощенном виде сводится к следующему: предполагается, что мозг генерирует сигнал сложной структуры, который может быть воспринят только адекватным по своему устройству и степени сложности приемником. , излучаемого биологическим мозгом, получила свое подтверждение и дальнейшее развитие, однако в практическом применении оказалась более эффективна стандартная технология чтения микросигнатур, на основе которой разрабатывались и внедрялись первые автоматические переводчики для общения с инсектами.

Таким образом, для Беат разум находящегося перед ней существа выглядел вполне заурядно.

Инсект, несомненно, смог бы воздействовать на человека, но все его потуги в данном случае разбивались о невосприимчивость кибернетической системы к сложному сигналу биологического излучения. Зато Беат с легкостью считывала микросигнатуры, распознавая элементарные образы и даже чувства, при помощи дополнительных баз данных, содержащих идентифицированные семантические понятия насекомоподобных существ.

Она не придавала своим действиям иного значения и смысла, кроме получения необходимой информации, но на самом деле все оказалось много сложнее: «Одиночка» действовала грубо, прямолинейно, и при этом она совершенно естественным образом совершила уникальный шаг, являвшийся беспрецедентным опытом .

Сначала все происходило на грани жестокой комедии абсурда: уничтожив мешавших ей особей она вплотную приблизилась к оцепеневшему инсекту и начала мнемонический допрос:

Образы, внедряемые передатчиками в сознание полузадохнувшегося инсекта, поначалу оставались без ответа.

Где человек?

В наступившей вдруг гробовой тишине отчетливо проскрежетали жвала насекомого, но эта составляющая языка инсектов ни о чем не говорила «Одиночке».

Говори мыслями. Иначе убью.

Инсект отреагировал на угрозу. Он не сомневался, что гуманоид может расправиться с ним. Однако Беат выбрала далеко не самого продвинутого представителя расы насекомых для получения жизненно-важных для нее сведений.

Не знаю.

Односложный, отрицательный ответ вызвал у Беат чувство крайнего разочарования.

Был бой. Механизм, в который ты залез, служит для спасения человека. Где он?

Измененная формулировка вопроса достигла цели.

Я не знаю. Не убивай. Только Глава Семьи распоряжается пленными.

Ответ озадачил Беат.

Ты мысленно именуешь себя Главой Семьи.

Инсекта передернуло.

Я маленький… Ему отчаянно хотелось жить, но как растолковать гуманоиду, что группа низших особей, существующих вне муравейника, тоже своего рода семья?

Я поняла. Ты - ничтожество?

Инсект не понял человеческого термина.

Маленький. - Повторил он.

Как мне получить информацию?

Инсект находился в незавидном положении. Он страстно желал помочь, ибо хотел жить, но его разум уже давно существовал вне общего информационного поля огромного города. Такая самоизоляция позволила ему сохранить индивидуальность и организовать свой собственный маленький анклав, не преследующий никаких далеко идущих целей: они просто влачили существование в теплых болотах, свободно размножаясь и постепенно деградируя.

Думай о муравейнике. - Недвусмысленный приказ гуманоида заставил инсекта вздрогнуть всем телом, не смотря на удушающее давление страховочных ремней.

Думай о муравейнике. - Повторила Беат, приставив ствол импульсной винтовки к покатому лбу насекомого.

Он не выдержал.

Мысли инсекта непроизвольно потянулись к множеству ему подобных, и…

Для «Одиночки» соприкосновение с общим информационным полем огромной, насчитывающей миллионы особей Семьи, показалось сродни проникновению в чуждое виртуальное пространство, где блуждают бесчисленные потоки данных, среди которых она могла распознать лишь некоторые образы.

Этого оказалось достаточно.

Беспрецедентный, односторонний контакт состоялся. Она использовала рассудок перепуганного насмерть инсекта, как устройство входа в чуждую сеть.

Искусственные нейромодули работали сейчас на пике своих возможностей. Она вторглась в общее информационное поле, вылавливая в нем знакомые по семантическим базам данных образы, их распознавание и логическая обработка проходили мгновенно, информации оказалось неожиданно много: в поисках Ивана или Ильи она внезапно поняла - человеческие имена для инсектов лишь набор звуков, и определить местоположение интересующих ее людей невозможно, но среди мыслей миллионов насекомых ясно читались многочисленные упоминания о трех зонах, где содержаться, а в одном случае обитают люди. Первой место идентифицировалось с двумя понятиями: «тюрьма» и «хранилище». Второе имело однозначное толкование «лаборатория», третье носило туманный, размытый характер, - Беат на доли секунды увидела мрачные подземелья огромного древнего города, где скрывались люди.

В следующий миг тело инсекта начало биться в конвульсиях.

Если Беат оставалась неразличима для общего сознания населяющих город инсектов, то их сородич, жадно вычерпывающий определенные данные, сразу же попал «в поле зрения» некоей силы, ведавшей дозированным распределением информации по мере возникновения необходимости ее использования.

Сила, которую Беат почувствовала лишь по короткой агонии насекомоподобного существа, являлась отнюдь не безликой или абстрактной.

Она все еще обрабатывала полученную информацию, не обращая внимания на конвульсии погибшего при допросе ксеноморфа, когда со стороны города к болотам выдвинулся многочисленный отряд вооруженных трофейным оружием инсектов.

Беат потребовалось несколько минут для окончательной обработки данных.

Такая задержка при ее быстродействии объяснялась сложностью задачи, - миллионы вариантов одновременно просчитывались в логических блоках. Нужно было не только десятикратно проверить толкование распознанных терминов, но и увязать их с обрывочными визуальными данными, которые при беглом просмотре мало разнились даже в деталях: мысли насекомых, относящиеся к людям, сопровождались изображениями однотипных сумеречных коридоров, или обширных залов, не имеющих никаких аналогий с человеческой архитектурой.