Андрей Ливадный - Сон разума

– Лана, я не собираюсь бежать отсюда, – сказал он.

Она промолчала в ответ, но подбородок Ланиты все же предательски дрогнул – испытав близость, они никогда не обсуждали своих взаимоотношений вслух… Возможно, ей вдруг стало не по себе от ясно сформулированных, но требовавших доказательств умозаключений Андрея…

…Глухое лесное озеро… Узкая полоска влажного прибрежного песка, на котором едва просматривались линии начерченных от руки схем, способных перевернуть многие представления о древней истории Земли и непредсказуемо, взрывообразно повлиять на дальнейшее развитие человечества…

Два человека, принадлежащих разным по своей сути пространствам, сидели рядом, не думая в эти мгновения ни об истории, которая создавалась здесь и сейчас, ни о глобальных потрясениях, что неизбежно произойдут, как только остальной цивилизации откроются врата вертикалей, а с ними и Первый Мир, откуда расходятся миллиарды дорог, ведущие к светилам, расположенным по ту сторону бесконечности…

Нет… Они думали сейчас не об этом.

– Я не собираюсь бежать отсюда, – глядя на Ланиту, повторил Андрей. – Он сжал ее ладонь и добавил: – Я люблю тебя, и путь у нас будет только общим…

Ее глаза вдруг подернулись туманной дымкой влаги, с ресниц сорвались две слезинки и побежали по щекам, чертя извилистые дорожки.

– Я тоже… Люблю тебя… – Лана не смогла вынести горького облегчения этих слов и, прижавшись к Андрею, вдруг разрыдалась. – Я хотела услышать это от тебя… – обжег его прерывистый шепот. – Прежде чем мы…

Лана не окончила фразы – слово «смерть» также не произносилось ими вслух, но оно витало в воздухе при каждом упоминании о пресловутой базе храмовников.

Андрей не мог принять такого глухого отчаяния с ее стороны.

– На свете нет неприступных крепостей, – повторил он уже однажды сказанную фразу, – и думать ты сейчас должна не о том…

– А о чем я должна думать? – Она слегка отстранилась, и Кречетов увидел ее залитое слезами лицо. – Видишь, я еще могу плакать, – пряча глаза, добавила она.

Он вытер ее слезы.

– Выкинь из головы весь страх и всю ненависть, что воспитал в тебе Храм, – серьезно произнес Андрей. – Ты уже не изгой, прячущийся по лесам, а они, как выясняется, не боги.

– Я это знаю, – ответила Ланита. – Я знаю, что пойду туда, потому что должна либо вызволить Учителей, либо убедиться в их гибели. Но ты?..

– Можно я останусь просто мужчиной? – Он смотрел в ее глаза, не желая высказывать вслух тех мыслей, что копились в душе лейтенанта, пусть опоздавшего из отпуска на неопределенный, неизвестный ему самому срок, но оставшегося в строю, несмотря на непреодолимую силу обстоятельств.

Только сейчас он осознанно подумал о том, что долг офицера, давшего присягу не отдельной личности или планете, а всей Конфедерации солнц, обязывает его немедленно любой ценой вырваться отсюда, лишь бы донести бесценную информацию о мире, который действительно стал узловой станцией гиперсферы, как это замышляли логриане три миллиона лет назад…

Эта мысль тенью скользнула по его лицу, на миг омрачив его…

Нет. Он не мог так поступить. Сущности, уничтоженные на Элио, явно не были творением наставников Ланы, а значит, как он справедливо предположил, Храм владеет гораздо большими знаниями, чем могло показаться со стороны… К тому же Андрей не питал особых иллюзий относительно своего возвращения. В обитаемой Галактике прошли годы, там могли свершиться какие-то знаковые события, и, возможно, среди высшего командного состава флота не найдется такого человека, кто станет внимательно слушать дезертировавшего лейтенанта, рассказывающего о неразгаданном противнике, который может дотянуться из глубин гиперсферы до любого из миров.

Андрей не стал делиться этим с Ланой. Она жила, мыслила своими мерками, далекими от тревог и внутренних сомнений лейтенанта военно-космических сил Конфедерации солнц. Достаточно было того, что они любили друг друга, их цели совпадали, а значит…

Андрей посмотрел на Ланиту.

Слезы в ее глазах высохли, и только покрасневшие веки говорили о том, что несколько минут назад она плакала. Лицо Ланиты больше не осеняла тень неуверенности, – она смотрела на Андрея, остро осознавая в этот момент, что он остается единственным человеком, встретившимся на ее жизненном пути, кому она могла просто поверить, без оговорок и сомнений…

Не говоря ни слова, они мыслили в унисон.

– Я хочу, чтобы ты научила меня выходам в бесконечность… – наконец произнес Андрей, проведя ладонью по ее щеке. – Всему, что умеешь сама, – добавил он.

– Это потребует времени.

– У нас неблизкий путь, – спокойно ответил он. – А ударить мы сможем только раз, второй попытки уже не будет.

Лана долго смотрела на него, потом кивнула и обернулась, пытаясь отыскать взглядом Ромеля, который еще в середине их разговора удалился в заросли, наверное, промышляя своим обычным занятием – охотой.

Вокруг стояла глухая тишь, лишь едва слышно шелестела юная листва деревьев да над землей, прорываясь тонкими завитками испарений, плыл необычайно теплый для этого времени года воздух…

Не заметив никаких признаков движения, Ланита посмотрела на Андрея.

– Тепло как… – Она вдруг слабо улыбнулась, и ее лицо разительно изменилось, заблестели вечно серьезные глаза, да и ямочки на щеках Андрей, к своему изумлению, видел впервые.

– Давай останемся тут до вечера… – предложила она, расстегивая ворот одежды. – Можем мы с тобой еще полдня побыть просто людьми?

Андрей молча кивнул.

Говорить не хотелось, как в тот давний, ненастный вечер, когда они сидели у жарко пылающего камина…

Первый Мир.

В семистах километрах от предгорий, начало лета…

Это было обычное раннее утро. Небольшой поселок проснулся с первыми лучами восходящего светила, когда небо еще хранило фиолетовые краски ночи. В окнах домов не зажигался свет, но признаки пробудившейся жизни ощущались во всем. Вот скрипнула дверь хлева, и тут же хрипло залаяла собака, где-то прокричал припозднившийся петух, а спустя несколько минут полусонный пастух уже шел по улице, сгоняя в стадо коров, которых выводили к нему женщины.

Мирный пасторальный пейзаж, который вполне мог принадлежать обычной сельской местности Земли века девятнадцатого, постепенно наполнялся звуками и красками разгорающегося утра, но двух человек, затаившихся в кустарнике за обочиной дороги, не волновала сельская жизнь.

Они ждали появления иных обитателей Первого Мира, и, как выяснилось, – не напрасно.

Расплывчатый диск голубого светила уже поднялся высоко над горизонтом, когда небеса огласил далекий басовитый стрекот и почти сразу, вторя ему, послышался приближающийся к поселку шум мотора.