Андрей Ливадный - Грань реальности

В глазах девушки безмерное удивление смешивалось с благоговейным ужасом, а взгляд Раули, тусклый и холодный, равнодушно исследовал ее внешность, пытаясь понять, что представляет собой эта симпатичная, но чумазая и оборванная девушка, кто она – внезапное и несанкционированное порождение его подсознания или действительно чей-то фантом, вторгшийся в границы его личной вселенной?

– Кто ты? – наконец спросил Крис, и что-то шевельнулось у него внутри: среди холодных, разумных мыслей промелькнул и исчез едва уловимый диссонанс, словно от этого существа повеяло чем-то знакомым, но уже утраченным… или, быть может, просто позабытым?

– Меня зовут Дана… – Она поджала ноги, усевшись в проеме окна, но ее поза выдавала не расслабленность, а наоборот – напряжение и страх. Черты миловидного лица портили спутанные, неухоженные волосы, да еще выражение напряженного ожидания, которое сомкнуло ее губы в тонкую бескровную линию, резко обозначило скулы на худом лице и создало вертикальную морщинку на лбу, явно несвойственную возрасту девушки.

Ее имя ничего не сказало Кристоферу. При жизни он знал много женщин, но ни один из образов бывших знакомых, который мог бы вырваться из пучин памяти, не подходил к ней ни по возрасту, ни по внешности, да и вообще – никто из внешнего мира не мог вот так запросто проникнуть в информационные базы данных, которые содержал его кристалл, об этом Кристофер, который достаточно серьезно готовился к собственной кончине, знал наверняка.

И все же она тут – незнакомая, перепуганная девушка, которая сидит в проеме незавершенного окна, глядя на него с попеременным страхом и обожанием в широко раскрытых глазах.

В разум Кристофера начали закрадываться кое-какие сомнения.

Как там она назвала его? БОГ?!

По мнению Раули, это было слишком. Он уже успел прочно адаптироваться в спокойной, абсолютно безэмоциональной обстановке своего существования, и внезапное вторжение извне не выбило его из этого ступора, но чисто механически породило ряд вопросов.

– Кто ты такая и откуда? – бесцветным голосом осведомился Крис.

Девушка съежилась под его взглядом.

– Я… Я случайно попала сюда… – запинаясь, ответила она, не дав тем самым никакого конкретного ответа.

– Поясни точнее, – потребовал Раули.

Дана замерла, застыла, как статуя, изваянная в проеме окна. Она не умела говорить коротко, да и страх перед этим непонятным ей призраком сжимал горло, не позволяя звукам вырываться наружу. Она не знала, являлись ли ее действия преступлением, которое он немедленно покарает, или…

– Я лежала в постели и смотрела в огромное окно, которое показывало чужой мир, – наконец выдавила она, опустив большую часть предыстории. – Потом мне стало чудиться, что пространство затягивает меня внутрь, и вот… я оказалась тут, на равнине, увидела вдалеке домик и пошла…

Ее сбивчивые объяснения принесли Крису мало конкретной информации, но кое-какие зерна истины он уловил.

– Почему ты обратилась ко мне, использовав термин «бог»? – спросил он.

Девушка нахмурилась. Очевидно, ее интеллектуальное развитие оставляло желать лучшего, иначе как объяснить, что некоторые мыслительные процессы отражались на лице Даны, словно в зеркале. Это не означало, что она была умственно неполноценной, – Кристофер уловил в ее внутреннем смятении не ограниченность потенциальных способностей разума, а скорее отсутствие должного воспитания, неумение облекать подсознательные чувства в четкие словесные формулировки.

Он понял, что был прав, когда она заговорила, нарушив затянувшуюся паузу:

– Когда-то мой мир был богатым, живым и цветущим… – неуверенно начала она, явно повторяя услышанное от кого-то, отрывая слова и предложения от контекста более широкой истории. – Нашей землей управляли свыше, воздух был чист, на земле росли цветы, деревья, трава… Сейчас все не так… – Она судорожно сглотнула, стараясь не встречаться с холодным взглядом Раули. – Воздух мертв, деревья погибли, город разрушился, и никто не управляет нами, мы остались сами по себе… – Дана говорила тяжело: казалось, что каждое слово требует от нее надрывных усилий, словно набор звуков являлся сухим комком, который нужно проталкивать сквозь горло.

Раули внимательно выслушал ее и позволил себе усмехнуться. Это была не эмоция, а мимика.

– Нет, девочка, я не бог, – неожиданно ответил он на первый заданный Даной вопрос. – Я человек, который умер, – спокойно пояснил Кристофер. – Ты разговариваешь с духом, набором мыслей, запечатанным в постоянной памяти хитроумного вычислительного устройства.

– Да? – Глаза Даны потускнели, будто из них мгновенно вытекла жизнь. – Жаль… – со вздохом произнесла она и вдруг добавила с прежней дрожью в голосе: – Я думала, что ты бог. Я нашла в развалинах города книгу, где описано существо, сотворившее мир и властвующее над ним. Если люди любят своего бога и верят в его существование, то он обязательно помогает им…

Раули опять терпеливо выслушал ее и кивнул.

– Это называется религией, – сказал он. – Когда люди не могут что-то сделать сами или оказываются в чрезвычайных обстоятельствах, они всегда уповают на случайность, которая вдруг поможет им выкарабкаться из беды или сделает их жизнь лучше. Бог – это надежда, потребность иметь какую-то мечту, отражение человеческих чаяний, но отнюдь не конкретное существо. – Его черты вдруг исказила саркастическая усмешка. – Я уж точно не бог, поверь.

– Жаль… – Теперь на глазах Даны вдруг выступили слезы. Очевидно, что она очень сильно верила в свою мечту.

Раули остолбенел.

Если секунду назад он все еще допускал, что происходящее каким-то образом является игрой его собственного воображения, то теперь окончательно убедился, что его внезапная гостья – настоящий фантом, причем напрямую связанный с конкретным, живым человеком. Пока он размышлял над сутью явления, Дана, смутившись своей слабости, смахнула с ресниц слезинки.

– Скажи, а куда я попала? – спросила она, скользя мутным от слез взглядом по голым стенам.

– Это мир, предназначенный для одной конкретной души, – спокойно ответил ей Раули. – Если тебе проще оперировать таким термином, то тут я действительно бог. Я могу сотворить все, что угодно, как, например, эту степь, стены, море…

Дана посмотрела за окно.

– Тогда ты мог сделать больше, – неуверенно предположила она, намекая на скупость исполненного при заявленном могуществе.

– Мог, – спокойно согласился с ней Раули. – Только зачем?

– Чтобы радоваться совершенному, – не задумываясь, ответила она.

Кристофер откинулся на спинку кресла. Если бы он мог вести себя как прежде, владеть утраченными навсегда эмоциями, то сейчас наверняка испытал бы замешательство.