Дэвид Файнток - Надежда победителя

– Не зверствуйте, ребята, – робко подал голос какой-то кадет.

– Кто квакнул?! А ну-ка, пожалуйста, повторить! – Дженкс провел лучом фонаря по койкам. Кадеты забились под одеяла, как мыши в норы, не смея пикнуть.

Двое крепких гардемаринов поволокли меня в туалет. Как я ни извивался, вырваться не мог. Меня подвели к раковине умывальника.

– Капрал Толливер, сюда! – приказал Дженкс. Через две секунды в туалет вбежал Толливер в трусах и майке.

– Да, сэр?

– Смотри, салага, как учат хорошим манерам. А вы, жлобы, держите крошку Никки покрепче. – Дженкс открыл кран до упора, заткнул мне рот мылом, а отверстие раковины – пробкой. – Сифорт, гардемарин должен быть вежливым, скромным, слушаться старших. Сейчас мы тебя маленько поучим хорошим манерам.

Раковина наполнилась холодной водой. Мучители начали окунать туда мою голову, крепко придерживая за волосы. Чем больше я брыкался, чем дольше меня держали харей в воде. Наконец я понял, что лучше не рыпаться, и затих. Погружения стали менее продолжительными.

В туалет вошли еще двое с бутылкой горячей воды. Дженкс что-то шепнул им, показывая на капрала-кадета, и они поволокли Толливера к унитазу.

Мне снова пригнули голову ко дну раковины. Я задыхался, давился мылом, пытался выплюнуть его, но рот был крепко зажат гардемаринскими ладонями. А сзади из кабинки доносились дикие вопли Толливера.

Новая униформа показалась мне странной и неудобной, хотя от кадетской отличалась лишь цветом и формой воротника. Разумеется, нас сразу перевели в другую казарму. Гардемарины не должны спать в одном помещении с кадетами. Наши вчерашние друзья, оставшиеся в кадетах, с чувством собственного достоинства отдавали нам честь, а мы козыряли им в ответ немного смущенно.

Немногие из новоиспеченных гардемаринов остались в Академии, большинство распределялось по кораблям и военным базам. Каждый ждал своего направления и отбытия к месту службы с трепетом. Шли дни, наши ряды таяли. Мы с Арлиной получили свои направления в числе последних.

В один из этих дней ко мне в казарму пришел Джефф Торн.

– Выдержал Последнюю Ночь? – спросил он.

– С трудом. – Мне все еще мерещился вкус мыла во рту.

– Извини, я ничего не мог сделать. Дженкс, этот придурок, старше меня.

– Ничего, все обошлось, сэр.

– Не сэр, а Джефф. Не забывай, что ты уже гардемарин.

– Конечно, сэ… э… Как-то трудно привыкнуть. – Я изобразил застенчивую улыбку.

– Помню, у меня так же было. – Джефф протянул мне руку, мы обменялись рукопожатиями. – Завтра улетаю, меня направили на корабль «Таргон». Вот я и пришел пожелать тебе удачи. И вам, Сандерс.

Арлина и в новой казарме спала на соседней койке.

– Спасибо. Я…. – Поколебавшись, я выпалил:

– Мне будет не хватать вас, мистер Торн.

– Маловато мы сделали, не успели отключить гравитроны, – с напускной серьезностью сказал Джефф.

– Этого пока никому не удавалось, – ухмыльнулся я.

– Прости за все. – Джефф хлопнул меня по плечу и ушел.

А через два дня распределили и нас с Арлиной. Меня направили на корабль «Хельсинки», а ее – на «Свободу». После четырехдневного отпуска в Лунаполисе нам предстояло явиться на орбитальную станцию «Порт Земли», где после дальних полетов отдыхали наши корабли.

Отпуск казался чем-то непостижимым. Ничего не делать? Заниматься чем хочешь? И это после жизни, расписанной по минутам? После двух лет под постоянным присмотром, когда нас всех вместе гоняли в столовую, на стадион, в парикмахерскую, в душ? Мы с Арлиной таращились друг на друга, как идиоты. Неужели мы заслужили отпуск?

Вместе с гардемаринским званием мы получили статус совершеннолетних. Штатские в нашем возрасте все еще обязаны слушаться родителей, лишены тех удовольствий и развлечений, на которые имеют право взрослые, а мы, гардемарины, независимо от возраста имеем право пить спиртное, управлять автомобилем и прочее, и тому подобное.

Пьянящие перспективы кружили нам головы. Мы напрягали фантазию, строили грандиозные планы.

Не знаю, что чувствовали другие гардемарины, а у меня комок в горле стоял, когда я смотрел через иллюминатор шаттла на купола Академии в Фарсайде. В этот момент я любил всех-всех, даже сержанта Свопса. Хотя, нет, не всех… За что любить Дженкса?

В Лунаполисе можно было остановиться в недорогой гостинице, многие из гардемаринов так и делали, но мы с Арлиной поселились в офицерском общежитии, чтобы сэкономить деньги на развлечения и музеи. Со дня присвоения нам гардемаринского звания мы начали получать жалование, но накоплений у нас почти не было. Надо было как-то дотянуть до аванса.

Мне казалось, что бродить по Лунаполису, осматривая достопримечательности и музеи, можно неделю, но я все обошел в первый же день. Большинство экспонатов в Музее космонавтики оказались копиями того, что я видел в музее Академии. Гораздо интереснее мне показалось первое построенное на Луне подземное жилое сооружение, названное за тесноту «кроличьим садком». Удивительно, как люди могли жить в таких условиях?

Второй день я провел в баре, а вторую ночь – в туалете над унитазом, выворачиваясь наизнанку. Наблевался я тогда от души. Третий день я провел с жуткой головной болью и чувством глубокого раскаяния. Оно погнало меня вечером в церковь, и я долго замаливал свои грехи и проклинал свою глупость.

И вот настал четвертый, последний день отпуска. Набравшись наглости, собравшись с духом, я поплелся знакомиться с сомнительными местечками города.

Как и в любом другом городе, в Лунаполисе есть районы, изобилующие злачными местами. Один из них называется Старым Лунаполисом. Разнообразные кафешки, бары, рестораны и прочие невинные на первый взгляд заведения предлагают широчайший выбор всех плотских утех, о некоторых из них я, пылкий юноша, грезил во тьме ночной, а о некоторых не осмеливался даже помыслить.

Я испуганно шарахался от зазывных вывесок и невольно вспоминал страшную лекцию врача-венеролога, сопровождавшуюся соответствующим фильмом ужасов. Наконец я забрел в какое-то кафе, показавшееся мне самым дешевым, и заказал ужин. Поскольку в спиртных напитках я совсем не разбирался, то смело согласился на услужливо предложенное официанткой вино. Оно оказалось мутной жидкостью неопределенного цвета, да еще с омерзительным запахом, но я глотал ее мужественно, как и положено настоящему офицеру. Вскоре у моего столика как бы случайно остановилась проходившая мимо еще вполне молодая женщина, непринужденно заговорила со мной, села напротив. Познакомились. Она назвалась Линеттой.

После ужина по ее предложению мы пошли прогуляться вместе. Из книг я имел некоторое представление о женщинах, торгующих телом, и не сомневался, что встретил одну из них, поэтому с напряжением ждал, когда же она предложит свои услуги за деньги. Конечно, я собирался с негодованием отказаться. Но, к моему удивлению, денег она не требовала и вела себя очень мило. Очень скоро эта прелестница взяла меня за руку и ласково прошептала в ухо о своем желании. Я смотрел на нее, не веря своим глазам. Неужели я так ей понравился? А может быть, она влюбилась в меня? Почему бы и нет?