Стивен Дональдсон - Хаос и порядок. Прыжок в безумие

– Есть захват, – внезапно закричала штурман. – Это «Труба». Никакой ошибки!

На экране сканера появилась мигающая точка. Крейсер, как и «Планер», ожидал на границе роя, где он мог использовать для прикрытия крупные астероиды. От кого он скрывался – от «Затишья» или крейсера полиции? Сорас этого не знала: сканерный образ не позволял прояснить такую деталь.

– Открыть огонь, – приказал Тэвернер.

– Мы не можем, – одновременно ответили штурман и стрелок.

– Слишком много скал на пути, – объяснил стрелок. – Мы не имеем чистого пространства в этом направлении.

– Но в этом есть плюс, – добавила штурман. – «Труба» не может выстрелить в нас.

Амнион не спорил. Экран дисплея подтверждал, что штурман и стрелок говорили правду. Майлс быстро защелкал по клавишам устройства. Чатлейн снова поймала себя на том, что кивает головой. Она задержала дыхание и попыталась восстановить контроль над своими движениями.

Это было важно. Кивок. Задержка дыхания. Нужно контролировать себя. Поспешность фатальна. До тех пор пока «Затишье» не определит позицию крейсера и не проведет успешную атаку, любое действие будет преждевременным. «Труба» скрывалась за большой скалой, надеясь защититься от огня амнионского судна. Астероид в четыре раза превосходил размеры крейсера. Но могла ли эта скала спасти его от луча сверхсветовой протонной пушки? Хотя бы против одного-единственного выстрела? Да. Прекрасно. Кивок. Задержка дыхания. Сколько же можно не дышать?

Внезапно протонная пушка выстрелила. Астероид разрушился на части, осыпав осколками «Трубу». Ее щиты и ловушки отразили каменную шрапнель. Она уцелела. Но у нее больше не было прикрытия! Как только «Затишье» перезарядит протонную пушку, крейсер будет разрушен.

– Капитан, – доложила штурман, – крейсер увеличил интенсивность обстрела. Он использует все, что имеет: плазменные пушки, лазеры и торпеды!

Он хочет защитить «Трубу». Прекрасно. Пора действовать! Сорас сделала глубокий вдох.

– Майлс Тэвернер, – радостно произнесла она, – ты куча амнионского дерьма. Смотри, что я сейчас сделаю.

Наверное, ее тон проник в человеческую область его сознания и пробудил атавистическую панику. Он повернулся к ней. Пальцы Майлса по-прежнему порхали по клавишам. Сорас вскинула пистолет и выстрелила ему в лицо. Череп Тэвернера взорвался, как перезревшая дыня. Серый мозг и зеленоватая кровь забрызгали пульт связи. Густая слизь потекла по экранам дисплеев. Отброшенный инерцией, он полетел над пультами мостика. Его кровь образовала вокруг торса зеленую текучую корону. Какое-то мгновение поверхностное натяжение удерживало ее причудливую форму. Но затем она соприкоснулась с костюмом и растеклась по нему грязным пятном.

«Вот и все, – подумала Сорас– Чертов предатель! Вонючий сукин сын!»

Экипаж ошеломленно смотрел на нее. Системотехник и стрелок открыли рты от изумления. Связистка брезгливо стряхивала с себя кровь и мозги Тэвернера. Лицо штурмана сияло от ликования. Пилот усмехался, словно с трудом удерживался от счастливого хохота.

Один выстрел Чатлейн изменил их жизни. Кардинально и окончательно.

– А теперь за дело, – сказала капитан. – Это наш единственный шанс

Ее голос звучал удивительно спокойно.

– Необходимый нам груз находится на борту «Затишья». Мы должны помочь крейсеру уничтожить амнионский сторожевик Неважно, сколько обвинений приготовили нам копы. Если мы поможем им победить амнионский корабль, вторгшийся в человеческий космос, нас будут считать героями. Во всяком случае, они разрешат нам забрать груз, в котором мы нуждаемся. Сделаем так: нападем на амнионов, пока они перезаряжают протонную пушку. У нас осталось около минуты. Не будем тратить время зря.

«Затишье» с удивительной легкостью поглотило залпы полицейского крейсера. Очевидно, сторожевик замкнул ловушки крест-накрест и использовал их суммарную мощность для поглощения силы в зонах удара. Это означало, что на другой стороне корпуса не было никакой защиты.

– Стрелок, – приказала Сорас, – я хочу, чтобы ты разнес амнионского ублюдка. Выпусти все, что у нас имеется. Атакуй прямо сейчас.

Мужчина посмотрел на Чатлейн. Его глаза округлились от страха, но он прошептал:

– Будет сделано, капитан.

Его пальцы уже набирали команды.

Вот так! Победа или смерть!

Словно вторя единственной надежде Сорас Чатлейн, «Планер» открыл безудержный огонь по «Затишью».

Ускорение вжало ее в спинку гравитационного кресла. Она беспомощно наблюдала за тем, как «Каратель» мчался к линии огня между амнионским сторожевиком и той частью астероидного роя, где сенсоры крейсера обнаружили кинетическое отражение аномалии.

Если «Каратель» успеет вовремя – если он разместится между амнионским кораблем и тем местом, откуда должна была вылететь «Труба», – крейсер получит возможность для бегства. Но крейсеру предстояло одолеть большое расстояние. Как указывали цифры на одном из экранов, расчетное время подлета составляло двадцать пять минут. Слишком долго. И слишком медленно Сторожевик больше не стрелял из протонной пушки. Он ожидал появления новой цели – и, очевидно, не через двадцать пять минут.

Однако несмотря на мрачные предчувствия и крайнюю настоятельность, Мин Доннер знала, что крейсер не мог лететь быстрее. Пэтрис виртуозно управлял кораблем и делал все, чтобы сохранять имеющуюся скорость, не жертвуя при этом маневренностью судна. Ему приходилось поддерживать вращающийся момент для непрерывной работы орудий и в то же время выполнять маневры уклонения, которые спасали «Каратель» от амнионских плазменных пушек.

Мин боялась, что при любой дополнительной нагрузке Сергей начнет совершать ошибки. Она сомневалась, что смогла бы оставаться такой безупречно внимательной, если бы по каким-то причинам оказалась на его месте. Ограничения, замедлявшие крейсер и грозившие им неудачей, были человеческими. Ни один корабль не превзошел бы экипаж «Карателя» по компетентности и мастерству. И если в другое время Доннер скептически относилась к пределам своих способностей, то теперь она их просто ненавидела. Люди нуждались в лучшей защите, чем та, которой обладал «Каратель».

Однако капитан Юбикви имел на этот счет другое мнение. Конечно, дефекты и неисправности корабля тревожили его, но он ничем не выказывал своего беспокойства. Вольготно развалившись в кресле, он управлял неисправным крейсером, словно прогулочной яхтой. Тон его приказов был веселым, а манеры – почти игривыми. Время от времени с его губ слетало тихое жужжание, как будто он что-то напевал себе под нос. Долфин походил на магнитную ловушку: он поглощал напряженность и страх, мрачные предчувствия и неуверенность окружавших его людей. Он делал все, чтобы дежурная смена могла эффективно выполнять свои обязанности.