Стивен Дональдсон - Подлинная история. Прыжок в столкновение.

После того, как этот вопрос был задан (в контексте «Кольца Нибелунга»), от «Подлинной истории» до следующей книги, получившей название «Запретное знание», осталось сделать лишь один маленький шажок. Стоило мне начать думать о представителях КОМРУДа как о богах, власти которых угрожает некий научно-фантастический эквивалент способных менять обличье гномов, я уже не мог остановиться, пока Энгус и Мори не уподобились в моем представлении некоей искаженной трактовке Зигмунда и Зиглинды. Ну, а потом, как уже поминалось выше, меня понесло.

Однако сам факт проведения мною параллели между этими образами показывает, насколько не буквальным было мое обращение к «Кольцу». «Кольцо Нибелунга» не есть мое повествование, это одно из семян, из которых мое повествование произросло. По разным причинам я отошел от первоисточника на весьма почтительное расстояние.

Прежде всего, у Вагнера присутствуют темы, которые мне не хотелось разрабатывать. Присущий его творению вариант структурного сексизма оставляет меня холодным. (Девы Рейна вызывают в моей памяти сцену из «Монти Питона и Святого Грааля», когда крестьянин кричит Артуру: «Ты не вправе прибрать к рукам верховную власть только потому, что подводная шлюха подсунула тебе меч!») И я не отвечаю за персонажи, чья сила проистекает из «невинности»: по мне, Зигфрид не ведает страха не потому, что «невинен», а потому, что слишком туп для восприятия реальности. Идея Вагнера, заключающаяся в том, что знание парализует, представляется мне неверной, и мой подход к этой проблеме отражен, в частности, в каждой из книг «Хроник Томаса Ковенанта».

Кроме того, «Энгус Термопайл» меняет все термины и понятия «Рихарда Вагнера». По самому своему построению история является скорее научно-фантастической, нежели мифопоэтической. Конфликты имеют природу политическую, а не архетипическую. По необходимости каждая валентность «Кольца» претерпела трансформацию, наиболее явственным результатом каковой является перекладывание ответственности с богов и гномов на плечи человеческих существ. Если жизнь людей в космосе следует охранять, делать это должны не Всеобщие Отцы или валькирии, а наследники Гибичунгов.

Последствия этой трансформации сказываются во всем – позволю себе лишь несколько примеров. Сила моих «богов» не в бессмертии, а в контроле над информацией. С точки зрения того порядка, который призвана охранять полицейская служба КОМРУД, инцест не является тяжким преступлением, а значит, мне не было надобности делать Энгуса и Мори родственниками. И я не использовал прямых аналогий с жезлом Вотана или кольцом Альберика – хотя в этом смысле способность Энгуса редактировать базы данных заслуживает внимания.

Однако так или иначе, «Кольцо Нибелунга» присутствует в каждой из четырех новелл, следующих за «Подлинной историей». Когда на сцену выступают такие персонажи, как Уорден Диос, Мин Доннер, Годсен Фрик и Хэши Лебуол, они, как можно было бы выразиться, «влекут за собой облачную тень славы» своих вагнеровских прототипов. И кто мог бы послужить лучшим воплощением гнома, чем Амнион, жаждущий, ни много ни мало, покончить с естественным существованием человечества? Могут ли Энгус и Мори сохранить в себе человеческое начало (не говоря уж о полноте своей личности), – это вопрос, который мог возникнуть лишь на почве пересечения «Подлинной истории» с «Кольцом Нибелунга».